Смотри, они лучшие друзья, сказал Гейб.

Я не ответила, потому что зажужжал мой телефон. Я полезла в карман. Еще одно письмо от той же журналистки, информирующее меня о том, что, если я не соглашусь с ней поговорить, она все равно напишет обо мне разоблачающую статью. На этот раз я переслала письмо Винни с заголовком темы: ПРОБЛЕМА!!!

Над чем ты так работаешь? – спросил Гейб. Постоянно торчишь в телефоне.

Папа крикнул из соседней комнаты: дети, идите-ка сюда. Вы должны это видеть.

Мы обменялись взглядами и пошли в берлогу отца. Папа изумлённо показал нам на экран телевизора, где на взлётной полосе тлел сбитый самолет.

Вы должны помнить эту аварию, детектив. В самолёте находились семьдесят шанхайских студентов, записавшихся в летний лагерь Сан-Франциско для изучения английского, и пятеро их учителей. В то время мне еще предстояло узнать, какую роль в крушении сыграли поддельные детали самолета, но я вспомнила богачей, которые сидели за столом и хвастались тем, что отправляли своих детей в дорогие лагеря, в перерывах между косвенными упоминаниями о других незаконных сделках.

Мы с отцом и братом наблюдали, как самолет приземлился недалеко от взлётно-посадочной полосы, ударился о дамбу и был разрезан так же легко, как разрезается масло.

Репортёр рассказывал, как двух студенток, лучших подруг, выбросило с мест – их ремни безопасности не были пристегнуты. Они погибли почти мгновенно. На экране появился кадр школы, где находится летний лагерь. На пересечении улиц Ноэ и Двадцать пятой, в нескольких кварталах от моего дома. Сколько раз я проходила мимо красочного приветственного знамени на воротах?

Чем дольше я сидела перед телевизором, тем больше убеждалась, что эта история – моя личная, что она каким-то образом связана со мной. Может быть, потому, что это был худший кошмар каждой мамы. Или, может быть, связь была более абстрактной – я увидела Китай, то, как вся страна неслась вперед с головокружительной скоростью, не обращая внимания на препятствия, и что-то подсказывало мне, что самолёт разбился не случайно.

Когда брат предложил переключить канал, я отказалась, не в силах отвести взгляд от родителей, собравшихся в невзрачном шанхайском конференц-зале, ожидающих ответа на вопрос, что стало с их детьми. Они падали в объятия друг друга, не в силах устоять на ногах то ли от горя, то ли от облегчения, невозможно было сказать.

Но прошу прощения, детектив, я отошла от темы. Думаю, в целом вы поняли, как прошла моя поездка домой.

Это что? У вас есть запись, на которой мой брат говорит, что я рассказала ему о своей работе по продаже поддельных сумок? В машине, по пути за ужином?

Нет, это полное недоразумение. Он не это имел в виду. Правда, я пыталась ему объяснить, но он мне не поверил. Всё это звучало так нелепо, что он воспринял мои слова как шутку.

Позвольте мне объяснить. В тот же день, когда мы узнали об авиакатастрофе, мы с Гейбом поехали за парой пицц на ужин. Мы были в папиной машине, когда зажужжал мой телефон – пришло очередное сообщение от Винни.

Не волнуйся, написала она. Я позабочусь об этом.

Я знала, что она уже отправила частного детектива, чтобы собрать компромат на журналистку – всё, что заставило бы её отказаться от идеи писать статью. Я представила себе настойчивую молодую женщину, год или два назад окончившую школу журналистики, голодную до новостей, нетерпеливую, с минимальной зарплатой.

Когда Гейб спросил, кто мне пишет, я была уже не в том состоянии, чтобы врать. Винни, сказала я. Помнишь её?

Какую Винни?

Винни, мою соседку по комнате на первом курсе.

Ту, которая занималась махинациями на экзаменах?

Её самую.

Вы до сих пор общаетесь?

Я сказала ему, что теперь на неё работаю.

Вот как? И что же ты делаешь?

Я смотрела, как мой брат проверяет слепое пятно, прежде чем перестроиться. Он вёл машину одной рукой, всем телом откинувшись на спинку – человек, приятно удивлённый тем, как хорошо сложилась его жизнь. Именно тогда, детектив, мне очень хотелось хотя бы каплю его уверенности, его беззаботности.

Сердце колотилось у меня в груди, как бешеное, когда я сказала: импортом поддельных дизайнерских сумок.

Его голова дёрнулась ко мне. Мои голосовые связки сжались, но я продолжала. Это целая схема, по которой мы возвращаем подделки в универмаги, а настоящие сумки продаем на eBay.

Я почувствовала, как мои лицевые мышцы исказились в ужасной гримасе, пытаясь интерпретировать противоречивые сигналы облегчения и ужаса, вспыхивавшие в моём мозгу.

Глаза брата вылезли из орбит, он сморщил лоб, а потом взорвался хохотом. Круто, круто, воскликнул он. Вы прямо Бонни и Клайд.

Именно, сказала я.

Успокоившись, он спросил: чем ты на самом деле занимаешься?

Оформляю контракты для её бизнеса по производству сумок.

Тоска смертная.

Он свернул в торговый центр и припарковался перед алкомаркетом, куда часто заходил, ещё будучи подростком. Я возилась с пряжкой ремня безопасности, мои пальцы стали жёсткими и болезненными, будто поражёнными артритом.

О боже, помнишь это место? – спросил он, уже сменив тему. Помнишь, как мама нашла шесть банок пива у меня под кроватью?

В общем, вы поняли, детектив. Хотя я действительно призналась Гейбу в своём преступлении, он никак не мог воспринять то, что я ему сказала. Более того, я уверена, что он вообще не вспомнил бы этот наш разговор, если бы вы его не допросили.

Если бы на месте водителя в тот день была моя мама, а не Гейб, тогда, может быть, всё сложилось бы иначе. Что ты сейчас сказала? – спросила бы она убийственно медленно, после того как я выпалила бы своё признание. И, не в силах отступить, я бы выложила ей всю отвратительную историю, а она слушала бы сначала непонимающе, а потом постепенно приходя в ярость.

Эта твоя так называемая подруга приставила нож к твоей шее и угрожала тебя убить? – спросила бы она. Нет? Тогда тебя никто не заставлял, ты сама решила этим заниматься. Ты отвратительна, ты глупа, как ребёнок. Мне никогда не нравилась твоя Винни.

Я выслушала бы все слова матери. Я выдержала бы все её словесные пощёчины. И в этот момент, несмотря на её гнев и разочарование, я уже не была бы одинока.

Я сама отведу тебя в полицию, сказала бы она, и всё моё существо расслабилось бы. Сдайся и получи по заслугам.

Я знаю, что это заняло немного больше времени, чем следовало бы, детектив, но