Всегда, но я — нет.

— Ты спас бы тех людей, если бы мог. Ты был просто подростком.Ты понятия не имел, с чем столкнулся. — Я протягиваю руку погладить его поноге, но он дергается, и моя рука падает.

— Я убил существо, напавшее на них, но мертвецам ужевсе равно. Так что я не герой. Но я больше не смог вернуться в мир непосвященных.

— Думаю, что все-таки ты герой, — возражаю я и наэтот раз не позволяю ему ускользнуть.

Львица, стоящая позади Райана, словно мать, защищающаясвоего детеныша, одобрительно улыбается. Иштар кладет руку поверх моей. Ячувствую ее едва-едва, прохладную и влажную. Теперь я их почти не замечаю,потому что они — часть его, но ощущение странное. Затем Иштар отнимает руку иисчезает. Когда я поднимаю взгляд, вижу, что она стоит рядом с львицей,возвышаясь над нами.

Львица мурлычет.

Я смотрю на свою руку: ранка зажила и даже шрама неосталось.

Добавьте это к списку сумасшедших происшествий, случившихсяздесь.

— Почему ты это делаешь? — с вызовом спрашиваетон, отодвигаясь назад, отдаляясь от меня в буквальном и переносном смысле.

Я отвечаю ему его же словами:

— Как я могла не делать?

— Стэн и Аманда ведь не стали.

— Да, знаю. — Я смотрю вниз. — Но я должна.Это моя закусочная. Это моя Дверь. Это была моя вина — во всяком случае,отчасти. Я не остановила Аманду, когда она накладывала свои дурацкие призывныечары. Я не… — Я прерываюсь.

Теперь я совсем другая по сравнению с той, что была, когдаэто все началось, и теперь я понимаю, несмотря на свое нытье по поводу того,чего я не делала, что это вовсе не моя вина. Я не виновата ни в чем, и я недолжна принимать на себя всю ответственность.

Однако я все равно чувствую себя дерьмово.

— Это вовсе не твоя вина, — говорит Райан, словночитая мои мысли. Он улыбается мне — бело-голубая вспышка в свете Двери — ивстает. — И ты… справляешься очень хорошо. — Он поправляет шляпу иопускает поля так, чтобы я не видела его глаза. — Пора двигаться дальше.

Я поднимаюсь и глубоко вдыхаю сильно пахнущий мятой воздух.

— Я готова.

Я вовсе не готова. Я хочу вздремнуть. Съесть шоколадку. Хочуобратно в закусочную. Дон, наверное, думает, что мы с Райаном где-нибудь влюбовном гнездышке занимаемся любовью. Близко к правде, но недостаточно близко.

Синяя Дверь ведет в пещеру. Заметьте: я не вхожу в Дверьпервой, потому что, хотя могу справиться со многими вещами, я (в большинствеслучаев) не тупая и кривая моей успеваемости пока еще пологая.

Когда я вхожу следом за Рокси, демонов не видно. Но… здесьжутко, страшнее, чем в скалах, страшнее, чем где бы то ни было, потому чтоздесь все выглядит так по-человечески. Стершийся до гладкости пол, стены,выбитые в пещере стены. Факелы в настенных канделябрах, горящие оранжевымогнем. Имею в виду, это обычный огонь. Он оранжево-желтый, как нормальныйогонь. Он слегка мигает. Это нормально, здесь все нормальное, напоминает паркразвлечений. Обычное.

Это пугает меня до смерти.

Я совершаю очередное представление с добровольно отданнойкровью; следующая Дверь довольно далеко, но нам хотя бы не надо тудакарабкаться. Паучьи лапки Кристиана стучат по каменному полу пещеры, когда мыидем. Сапоги Райана глухо стучат, а ботинки Рокси вообще не слышны. Мои туфлишаркают.

Стэн обут в теннисные туфли. Он хромает, но нам сильноповезет, если мы сможем выбраться из этих пещер, не вступая в схватку.

— Элли, я хочу есть, — говорит он, и его голосхриплый, слишком низкий и скрипучий. — Я очень, очень хочу есть.

— Скоро будет еда. — Я пытаюсь говоритьубедительно, но уверена, что голос у меня испуганный.

Мы проходим мимо комнаты. Заглянув внутрь, Я вижу, как огоньотражается на инкрустированной хрусталем стене, как в огромной люстре. Мило. Мыидем дальше, и появляется еще одно помещение. Кажется, там пусто, только огоньи родник вдоль дальней стены. На краю родника балансирует жестяная кружка,полная воды, манящая взять ее и выпить. Я собираюсь войти, но это же Ад. Яполагаю, что, если глотну из этой чашки, все шансы за то, что мне откусят лицо.

— Минос? — бормочет Райан, и Рокси хлопает его поплечу.

Он не обращает на нее внимания и продолжает бормотать, и яслышу в голосе шепот, похожий на голос Райана. Я разговаривала со своимвнутренним голосом, но в последнее время почти не слушала, и мне ужаснолюбопытно. «Однажды я видел этот фильм, — думает он, — что там было?Руки, держащие факелы, чудовище в конце коридора? Всегда чудовища. Эти Ады — моивоспоминания? Ад — это то, что ты приносишь с собой. Я принес…»

Его голос умолкает, и вместо слов я вижу… Вижу себя. Сверху,краснеющую и обнаженную и даже почти красивую. Воспоминания Райана. Я открываюглаза — я даже не заметила, что я их закрыла, я теряю очки на полеэкстрасенсорики, и все останавливаются и смотрят на меня.

Райан громко говорит:

— Держись подальше от моих мыслей, Элли.

— Тогда поговори со мной, — прошу я и ненавижу,как отчаянно это звучит, но мне хочется немножко человеческого общения, общениявслух, не наполненного многозначительностью мира смерти. — Поговори сомной, пожалуйста.

— На скалах ты не могла дождаться, чтобы язаткнулся, — поддразнивает он.

— Пожалуйста, Райан. — В смятении мой голос ломаетсяпосреди его имени. — Пожалуйста.

— Райан! — резко говорит Рокси.

— Пойдем рядом, Элли, — предлагает он, и я обхожуКристиана, чтобы подойти к Райану.

— Расскажи мне об именах, — прошу я.

Я беру его под руку.

Львица и Иштар улыбаются мне одобрительно, и с каждым шагомльвица легко трется об меня. Я опускаю свою новоисцеленную руку. Львицабольшая, так что моя рука ложится ей на спину, и я чувствую себя болееуверенно.

— Имена… волшебны. — Райан кладет свою руку поверхмоей. Она теплая и сухая и держит меня. — Это часть тебя, как кровь. Еслидемон или ведьма завладевают частью тебя…

Я хмурюсь:

— Это опять магия части и целого? Как с солью?

Он кивает:

— Они связаны. Делать что-то с частью тебя — то жесамое, что делать что-то с тобой. Так что имена, подлинные имена… Это то, чтохочешь защитить.

— Значит, у каждого есть два имени?

— Нет, не у каждого. Только у тех, кто знает. Вотпочему охотники говорят: «Зови меня…» — а не «Меня зовут…». — Он делаетпаузу, но я не позволяю ему продолжить:

— Я произнесла свое имя перед Дверью.

— Свое настоящее имя? — резко спрашивает меняРайан. Я качаю головой, и он облегченно вздыхает. — Хорошо, — говоритон. — Если назвать свое настоящее имя перед Дверью, она сможет… что-тосделать. И не только твоя Дверь — что знает одна Дверь, то знают все.