— Аманда не захочет пачкать руки и лепить людей изглины, — поправляет себя Райан. — И это только общеенаправление. — Райан потихоньку, осторожно подталкивает меня к стене,чтобы оказаться рядом с Рокси. Она не сможет сбить его с ног, так что яопределенно одобряю его действия. — Вроде того что люди за сорок никогдане будут заниматься глупостями типа изготовления големов и выпускания их наволю.

Но я на самом деле не слежу за его рассказом, потому что якое-что слышу: опять журчание. Перед нами угол, резкий поворот налево.

Если это еще одна ламия, я ее убью.

Мы заворачиваем за угол, и это не ламия, слава богу.

Это коридор с тысячью мерцающих Дверей по обе стороны,уходящих в бесконечность или в нечто равно поэтическое. Как бы то ни было, этоменя не впечатляет.

Действительно? — говорит одна из них.

Что тебя впечатлит, Элли? — говорит другая.

Мы могли бы дать это тебе, — добавляет еще одна.

О дерьмо!

— У нас проблемы, — сообщаю я.

— Куча, — выдавливает Райан. Он смотрит на что-то,чего я не вижу, и его ногти впиваются в ладони. — Дверь, которая намнужна, рядом?

Мы можем отвести тебя к ней, — предлагает Дверь справаот меня, весьма услужливо.

Я закатываю глаза. Двери высвобождают ужасных,отвратительных демонов и, полагаю, могут манипулировать вашими чувствами изаманивать вас в ловушку, правда?

Я осознаю, что, когда Двери просто говорят с тобой, многиеиз них вроде как жалуются.

Я поворачиваюсь, чтобы утешить остальных, что все будетхорошо, но… м-да, может, не все будет хорошо. Райан покачивается на одномместе, бормоча: «Ненастоящие», снова и снова. Кристиан снял бейсболку ипротягивает ее Двери слева. Рокси поигрывает ножами совершенно не успокаивающе.Стэн на грани того, чтобы коснуться Двери.

Я ору:

— Стоять! — И поскольку я идиотка, еще и думаюэто.

Все замирают, каждый прилипает к месту. Только аватары тиходвигаются, глядя на меня с загадочным видом. Дверь рядом со мной говорит: Мырады, что смогли сделать это для тебя.

О, боже мой, я устала от этого дерьма. Я осматриваюсь.Впереди есть Дверь, немного отличающаяся от остальных. Я подхожу к ней. Онавыглядит так же, как другие, но пахнет совсем иначе.

— Привет, — говорю я.

Привет, Элли.

Я возвращаюсь к нашей группе и одного за другим подтаскиваювсех к Двери. Выстроив их как можно ближе к Двери, я мысленно командую:«Вперед!»

Все отлипают, как будто восковые фигуры оживают в музее. И яизо всех сил толкаю их в Дверь — она даже не хочет моей крови, она просто хочетменя — и сразу же иду за ними.

Мои колени подгибаются, и я падаю лицом вниз. Сначала мнекажется, что я свалилась с выступа.

Все, что я слышу, — это плач и вопли. Подо мной мусор,отбросы, это отвратительно, и я чувствую запах, потому что мое лицо уткнулосьпрямо туда. Весь этот мир воняет отбросами.

Под мусором люди, это люди, и они кричат, а передо мной —самьяза, и я тоже начинаю вопить точно как люди под мусором.

Люди обнаженные, они извиваются, и я с воплями отползаюназад как можно быстрее, назад, прямо в Райана.

Никогда больше, черт возьми, я не буду говорить «если мнеповезет».

Львица прыгает передо мной, и, честно говоря, меня тошнит отсимволичности всего этого, мне хочется чего-то прямолинейного и простого, хотябы однажды, Христа ради.

Я знаю, что он двигается, и знаю, что, наверное, мешаю ему,но не поднимаю головы от края пальто Райана. Я слышу хлюпающий звук.

— О, деточка… — Рокси становится на колени рядомсо мной, сняв шляпу с головы и держа в руке бандану, она опускает солнечныеочки мне на глаза, и все приглушается: вопли, вонь мусора — все.

— О, деточка — что? — спрашиваю я.

Мой голос охрип от воплей, и тело не слушается, я не могувстать.

— Это Ад, — объясняет она, обнимая меня, и змеипокрывают меня. — Тот, который ты знаешь.

Который я знаю?

О, тот, который я знаю. В который вроде бы верю. Иногда вераделает вещи реальными. Этому тоже учишься у охотников.

— Разве змеи не должны быть здесь злыми?

— И сделал Моисей медного змея, — говорит Райан.

Он сидит на корточках рядом со мной. Рокси притягивает Стэнапоближе, и теперь Стэн и остальные столпились вокруг меня. В отличие от другихАдов, где мы побывали, этот полон созданий, окружающих нас, наблюдающих иприближающихся слишком близко. Я чертовски боюсь самьяза, после того как одиниз них напал на меня, выйдя из моей Двери пять лет назад. Я притрагиваюсь рукойк животу, там, где шрам. Где-то здесь может быть еще один самьяза. Может, ихздесь много. Возможно, они прячутся, они выжидают.

— И сделал Моисей медного змея, — повторяет Райан,высокие голоса Иштар и Исиды звучат в унисон, перекрывая крики из-под нас, изатем к ним присоединяется Кристиан, мягко пощелкивая.

— …и выставил его на знамя, — тут присоединяетсяРокси. — И когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея,оставался жив. И отправились сыны Израилевы[18]…

— Ну же, — шепчет мне Стэн, — где моя упорнаядевчонка?

И я чувствую себя лучше, и, когда они помогают мне встать, явижу останки самьязы, разбросанные повсюду. Нож Райана, большой обсидиановый,сверкая чистотой, лежит на земле. Райан поднимает его.

— Пойдемте, — говорит он.

В этом измерении мне тяжелее, здесь есть драконы, похожие надохлых червей, хуже, чем дракон из Кура, они летают над нами, кричат вместе слюдьми, и змеи на Рокси шипят и извиваются, а паук Кристиана клацает на ходу.Иштар, Исида и львица мягко ступают впереди нас, даже впереди Райана.

Стэн спотыкаясь бредет рядом со мной. Хотя оборотень ужепочти завладел им, я вижу, что ему плохо. Должно быть, он тоже до некоторойстепени верит в этот Ад.

Интересно, как это — быть гомосексуалистом и верить в этотАд? Верить, что, может быть, ты попадешь именно сюда. Вот только Стэн ужемертв, и в его теле оборотень.

— Я голоден, — стонет он.

Его рука прижата к животу, я закрываю глаза и смотрю прочь.Сквозь очки все видится туманным; я почти не вижу Двери.

— Я не вижу Дверь, — говорю я.

— Что? — вскрикивает Рокси, глядя на меня черезплечо.

— Я не вижу Дверь! — кричу я в ответ.