— А мне не жаль, это и к лучшему, — отмахнулся Мишин. — Я почти рад, что уничтожили. Нет, людей, которые там погибли, мне жалко, вы не подумайте! Но сам парк я не считаю своим детищем.

Он был уверен, что перед ним полицейская, и не собирался ничего скрывать. Впрочем, Анна подозревала, что с любой другой собеседницей он был бы так же откровенен. Слишком ему нравится эта тема!

— Насколько мне известно, вы были одним из шести ключевых инвесторов по этому проекту. Но вы все равно не считаете его своим детищем?

— Инвестором-то я был, но мне всегда казалось, что меня просто использовали, как кошелек, — обиженно заявил бизнесмен. — Ни одну из моих идей не реализовали, меня вообще не слушали!

А вот это уже было любопытно — куда любопытней, чем его предыдущий бред.

— Как так могло случиться?

— Да там всем в основном двое заправляли — Янковский и Свищев. Остальным было пофиг, это я еще пытался дергаться, но эти ж двое вообразили себя великими лидерами! Хотя им этот парк не нужен был так, как мне, и на благотворительность им было плевать.

— Но они все равно придавали этому проекту такое значение? — уточнила Анна.

— Да соперничеству они придавали такое значение! Они ж оба считали себя хозяевами этого города. Какой парк, зачем им парк? Им лишь бы друг с другом поспорить! Шмонали этого бедного садовника, почем зря, а нас вообще не слушали, только бабки тянули. Они так во всем соперничали, пока Янковский ноги не протянул! Тогда уже Свищев успокоился — стал тут единоличным королем.

Она уже знала о подозреваемых из списка Лизы Гончаровой все, что можно было узнать. И Петра Свищева она прекрасно помнила — он и правда считался в городе негласным криминальным королем. А вот покойный Степан Янковский вел бизнес вполне легально, и сложно было понять, почему он вдруг стал спорить с бывалым «братком» из-за какого-то городского парка!

Правда, объяснение вполне могло быть не связано с «делом тридцати семи». Возможно, Свищев пытался давить на Янковского, крышевать его, а тот, в свою очередь, активно отстаивал свое право на независимость во всех сферах жизни.

Жаль, что с Леоном посоветоваться нельзя. Это уже стало таким привычным, что одиночество чувствовалось особенно остро. Однако этот допрос Анна была вынуждена проводить самостоятельно, она знала, что в ближайшее время Леон не освободится, и не видела смысла ждать его.

Она прекрасно понимала, что он затеял, и вмешиваться не собиралась. Леон — не ее собственность и не ребенок, за которого она несет ответственность. Он — взрослый мужчина, который сам оценивает, с кем он может тягаться, а с кем — нет. Правда, его война с Юпитером все равно ни к чему не приведет, зато свой урок он получит.

Анне же предстояло пока справляться без него.

— Так кто из них больше повлиял на парк? — спросила она.

— Я не знаю — и мне плевать. По-моему, дурацкий проект получился! И ведь мы еще не знали, что там творится… Но когда все закончится, я сам займусь парком! Нужно будет поставить там мемориальную доску или памятник, обязательно. На этот раз никто мешать не будет! Янковского сто лет как нет, а Свищев к парку не сунется, и так уже полгорода считает, что это его жертвы там лежат. Все, кто был ему неугоден!

Толпа всегда назначает виновных, это не новость. Петр Свищев и сам понимал, что его будут подозревать. Мол, избавлялся так от конкурентов! Хотя это глупо, слишком сложно даже если не учитывать, что этих людей купили специально для убийства.

И все же… что если это она заблуждается? Анна уже не первый раз ловила себя на мысли, что в этом деле она почти осознанно отталкивает самый простой вариант.

Свищев подходил на роль убийцы лучше всех в этом списке. Ей просто казалось, что настоящий маньяк будет скрываться, а не бравировать своими сомнительными достижениями. А если нет?

Эд Гейн, например, скрывался отвратительно… Он почти не скрывался, что уж там! Его защитой служило то, что он никого не пускал в свой дом, а случайным свидетелям, детям, никто не верил. Но следы он не заметал… Он натаскал в свой дом трупов, он превратил их в предметы, принадлежащие ему. Никто не ожидал от него такого.

Но то были изначально мертвые тела — еще не серьезное преступление, еще не убийство. А потом он сорвался… И все равно не был пойман. Раньше он выбирал только покойниц, похожих на его мать. Теперь же он не сдержался, увидев Мэри Хоган — крупную женщину средних лет. Перед ним стоял живой человек, а он думал только о том, как много на ее теле кожи. Кожи, которую он сможет использовать!

Мэри знала его. Эд не раз выпивал в ее таверне. Но это не остановило его — хотя помешало бы многим другим серийным убийцам. Его больной разум легко переключался, поддаваясь вспышкам агрессии. Так может, с Петром Свищевым была та же история? Он пренебрег правилом большинства серийных убийц — не гадь там, где живешь.

Эд Гейн не готовился к убийству Мэри Хоган. Он просто захотел этого. Уже потом полиция нашла ее опустевшую комнату в отеле, залитую кровью. И они никого не выследили!

Гейн провез тело крупной женщины через весь город, где легко узнали бы и его, и жертву, но окружающие были слепы.

Он и дальше не таился. Мэри искали, живую или мертвую. А он не скрывался, не прятался от посторонних глаз. Он все так же оставался частью толпы, шутливо заявляя, что Мэри сейчас у него в гостях. Он звал их к себе — но ему не поверили.

Потому что так не бывает.

Потому что серийный убийца не может быть на виду.

Теперь Анна опасалась, что допускает ту же ошибку. Нет, нужно будет все-таки поговорить со Свищевым сразу — хотя она планировала заняться им куда позже.

— Спасибо за вашу помощь, — объявила она. — С вами могут еще связаться для подтверждения показаний, но не думаю, что это понадобится.

— Да я всегда готов! Я про свой город часами говорить могу!

Свой город. Конечно. Интересно, рискнул бы он то же самое ляпнуть при Свищеве?

Она попрощалась с Мишиным и направилась к своей машине. Бизнесмен даже не собирался провожать ее, она была не важна, раз не хотела слушать рассказы о его подвигах и проектах.

Улица встречала ее теплом и солнцем. Ветер то и дело проносил мимо пышные хлопья тополиного пуха, которые, падая, скатывались у бордюров в белые шарики. Городок продолжал жить своей жизнью, он дышал летом — как пациент, поправляющийся после тяжелой операции. Все худшее сюда принесли извне, сам город не принимал жертв и не требовал их, а навязанную жертву уже удалили.

Скорее всего, о скандале в парке скоро забудут. Но это к лучшему, даже если поначалу кажется циничным.

Анна собиралась ехать обратно в отель, когда ее отвлек звонок телефона. Она ожидала, что это Леон, но нет, оказалось, что поговорить с ней рвется Дмитрий.

— Слушаю.

— Где мой брат? — требовательно поинтересовался он. — Почему он не отвечает?