Бот, перебирая крошечными ножками, подбежал к Лючии, снова забрался на плечо. И вонзил лапки, прокалывая кожу. Девушка сморщилась, на комбинезоне проступили пятнышки крови.

– Я должна была попробовать, – вздохнула Лючия и протянула Мэйли руку. Та рывком подняла её с пола и помогла дойти до кровати. – Пусть он вытащит лапки!

– Нельзя, ты плохо себя вела, – ответила Мэйли наставительно. – Лучше расскажи мне ещё про Лисс.

– Хорошо! – Лючия заулыбалась, словно бы не обращая внимания на впившегося в её плоть бота. – Что рассказать?

– То, что тебе интересно. Ты хорошая рассказчица.

Лючия даже чуть-чуть покраснела. Нелепо, но казалось, что ей приятен комплимент.

– Давайте я расскажу, как путешествовала по Лисс? Это была большая поездка, она заняла два года…

Горчаков наблюдал за разговором из своей каюты. За последние дни общий интерес к бесконечным рассказам Лючии схлынул, сейчас вместе с ним были лишь Ксения и Уолр, ну и Соколовский, то ли по долгу службы, то ли в надежде, что прозвучит что-то настолько неожиданное, что командир вновь откроет бар.

– Она ведь уже говорила об этом путешествии? – спросил Лев. – Я точно помню.

– На второй и третий день, – подтвердила Ксения. – Но мимолётно. Сейчас, похоже, мы услышим очередную порцию рассказов о чудесной планете и прекрасных людях.

– Без всякой конкретики… – добавил Уолр.

Ксения бросила на него быстрый взгляд и покачала головой.

– Не совсем так. Марк, твой анализ?

– Вы позволите, командир? – спросил Марк.

– Валяй, – согласился Валентин. У него было странное ощущение, что прежняя субординация и правила общения утратили смысл. Слишком многое пережил вместе его разношёрстный экипаж.

Трансляция из комнаты девушки отключилась, Марк заговорил:

– В рассказах Лючии, общая продолжительность которых составляет уже двадцать один час, действительно мало конкретики – если под конкретикой мы имеем в виду технологии, описание экономики, политики и идеологии. Но если мы будем фиксировать её рассказы как описание социальной системы, общественной жизни, человеческих взаимоотношений, то всё будет очень чётко, конкретно и непротиворечиво. В рассказах Лючии мы встретили массу интересных и красивых бытовых сцен, двести сорок три упоминаемых по имени человека, причём сто шестьдесят пять из них упоминаются более одного раза, а также четыреста два географических названия: города, реки, озёра, горы, вулканы и прочие объекты. Ни один характер не является нелогичным, ни один факт не противоречит другому. Мы ни разу не слышали точного расстояния и направления, однако сведя воедино все упоминания, я смог построить карту.

– Что? – воскликнул Валентин. – И ты не сообщил?

– Результат очень странный, – сказал Марк смущённо. – Но, повторюсь, карта выстроена из множества косвенных упоминаний, как-то: «Утром меня повезли посмотреть водопад Аскейя. Мы плыли на катере по прямой, будто полёт стрелы, Инатре, пока не услышали гулкий шум, а впереди, на фоне заходящего солнца, в воздухе не повисло исполинское туманное облако. Гари сказала, что дальше плыть опасно, и мы вышли на пристань Аске-котора, последнего города перед водопадом, рушившимся прямо в воду Срединного Океана».

– Я понял, – сказал Горчаков. – Звучит как какое-то напыщенное фэнтези, если честно… Да, да, тут можно вычислить направление, расстояние и объекты. Ну? И что вышло?

На настенном экране появилось изображение. Больше всего оно напоминало прямоугольник, испещренный точками городов, водоёмами, отметками высот.

– В рубке, на большом объёмном экране, стало бы понятнее, – извиняющимся тоном произнёс Марк.

– Лючию возили только по узкому и длинному прямоугольному участку планеты? – спросил Горчаков. Нахмурился. – Нет, стой… Дай масштаб!

– В длину – около ста восьмидесяти тысяч километров, – сообщил Марк. – В ширину более сорока тысяч.

– Четыре с половиной земных экватора в длину? – Горчаков нахмурился. – Нет, Марк, это нереально. Планета таких размеров непригодна для жизни, даже при низком содержании тяжёлых элементов.

– Планета непригодна, – тихо сказал Уолр.

Несколько секунд они с командиром смотрели друг на друга.

– Да ну, чушь, – произнёс Валентин.

– Я не настаиваю на этой версии, – согласился Марк.

– Простите, один я ничего не понимаю? – проворчал Соколовский. – Вы могли бы объяснить старому доктору, о чём вообще речь?

Ксения кивнула:

– Я могу. Уважаемый Уолр и командир Горчаков имеют в виду космическую инженерию.

Соколовский нахмурился.

– На этой карте можно уложить в ряд четыре Земли, – пояснил Горчаков. – И ещё Луна влезет. Не может существовать пригодная для человеческой жизни планета с участком поверхности такого размера.

– Так, значит, это выдумка, фантазия, вздор! – развёл руками Лев. – Стоит ли обсуждать?

– Есть один вариант – космическая инженерия, – терпеливо повторила Ксения. – Конструкции, известные как сфера Дайсона – в варианте «рой», «пузырь» или «оболочка», кольцо Нивена, диск Олдерсона…

– Ещё возможен вариант обитаемого цилиндра и даже более сложной структуры, – вмешался Марк. И добавил: – Теоретически, разумеется.

– Постойте-постойте! – Соколовский замотал головой. – Вы имеете в виду гигантское сооружение, построенное из всех планет системы и кружащееся вокруг звезды?

Ксения кивнула, но уточнила:

– Только в одной системе планет на это не хватит. Пришлось бы ободрать сотню-другую окружающих систем, чтобы набрать необходимую массу.

– Находясь на таком объекте, действительно можно проехать по прямой сто восемьдесят тысяч километров, – кивнул Горчаков.

– Чушь, – резко сказал Соколовский. – Это фантастика, причём для детей. Во-первых, нет достаточно прочных материалов для строительства таких сооружений…

– Ракс знают подобные материалы, – заметила Ксения.

– Допустим, – не сдавался Лев. – Тогда ответьте мне: для чего нужно строить сферу вокруг звезды? Или кольцо, или колесо, или ещё что-либо?

– Три причины, – сказала Ксения. – Полный сбор энергии звезды…

Соколовский саркастически улыбнулся.

– Согласна, – кивнула Ксения. – Нет необходимости в физической конструкции для отбора энергии, как нет и постоянной потребности в таком количестве энергии. К тому же её проще получать другими путями. Не греясь от очень большой печки, а забирая из вакуума, из распада и синтеза материи, из метрики пространства. Идея физика Дайсона устарела ещё в двадцатом веке.

– Вот! – кивнул доктор.

– Вторая причина – место для расселения, – продолжала Ксения. – Поверхность сферы Дайсона будет большей, чем поверхность пятисот миллионов планет, подобных Земле.