– Миша, не шуми, – вплелся в крик женский голос, – какая разница, «Скипс» или «Раффи»?

– Больно ты умная, Ленка, помалкивай. «Скипс» дороже на целый евро!

– Вот уж проблема, – засмеялась Лена, – забудь!

– Че? – взревел Миша. – Это ж как? Целый евро! Ну нет! Отдавай, блин, «Скипс»! Иначе худо будет!

– Милый, успокойся, – попыталась купировать скандал Елена, – можно вызвать мастера, он совершит обмен.

Встреча с ремонтником никак не входила в мои планы, я все еще надеялась выбраться из плена при помощи собственной сообразительности, поэтому живо сцапала другой батончик и выбросила его скандалисту.

– Ой, он тебе еще порцию выдал, – обрадовалась Лена.

– Идиот, – рассвирепел Миша и начал мерно стучать кулаком по панели, приговаривая: – Я хочу «Скипс», а не «Раффи» и «Кноти».

От грохота у меня разболелась голова, я заорала:

– Сейчас же прекрати! Сам идиот!

– Ты слышала? – упавшим голосом спросил Миша.

– Что? – не поняла Лена.

– Он со мной разговаривает, – пояснил муж.

– Говорила тебе, не пей местную водку на жаре, – запричитала жена, – уходим отсюда!

– Он живой, – бормотал Миша.

– Господи, пошли мне терпения, – взмолилась Лена, послышался шорох, малоразборчивые звуки, и скоро установилась тишина. И тут у меня в сумке ожил сотовый.

– Мусенька, ты как? – зачастила Маруся. – Не спишь?

– Нет, – тихо ответила я, – все отлично.

– Как погода? – продолжала Маня.

Из щели снова выпала монетка, на этот раз я была более внимательной и выдала покупателю нужный товар.

– Муся, не молчи, – потребовала Маня.

– Я отпускала товар, – шепнула я, – секундочку.

– Что? – поразилась Машка.

– Пожалуйста, не задавай много вопросов, – взмолилась я. – Черт. Подожди.

По желобу понеслась вниз новая порция денег, кто-то хотел воду. Я вывернула руку, дотянулась до круглой банки и начала пропихивать ее наружу. В отличие от батончика банка никак не желала покидать автомат.

– И где мой лимонад? – загрохотал по-французски грубый бас. – …!…!…!

– Муся, – заволновалась Маня, – ты вообще где?

– Перезвоню спустя минуту, – прошептала я и, положив телефон в какое-то углубление, посильнее нажала на банку «Мятного безумия».

– …!…!…! – бесился мужчина.

Судя по выговору и лексике, он был чистопородным парижанином, и мне стало приятно. Слава богу, не одни русские мужики хамы.

– Жорж! Прекрати, – сурово сказал женский голос, – ты не дикарь!

– Заткнись, Анетта, – рявкнул супруг, – пусть даст воду!

– Автомат сломан, – резонно предположила жена.

– Черт, он с ума сошел, – негодовал Жорж, – выталкивает банку через прорезь для шоколадок.

До меня дошло, что колу нужно выдавать в другом месте, и я воскликнула:

– Вот дура!

– Слышала? – обомлел Жорж.

Я живо сцапала новую банку лимонада и лихо отправила ее французу.

– Что? – с раздражением спросила Анетта.

– Он разговаривает!

– Кто?

– Он!!!

– Не следовало тебе пить местный алкоголь, – рявкнула Анетта, – бери дурацкую банку и вали в номер!…!…!

– Тише, тише, дорогая, – залепетал Жорж, – не нервничай, уже бегу. Не злись, моя сладкая капустка.

Я перевела дух. Нет, все-таки французы другие. Они патологические трусы. Наш человек не станет сюсюкать с женой, даст ей в глаз, и делу конец.

– Муся, Муся, – заверещала трубка, – ты где?

– Сижу в автомате, – пояснила я, – выдаю шоколадки.

– Обалдеть, – воскликнула Машка. – Зачем?

– Игра такая, – нашлась я.

– Ага! – закричала Маша и отсоединилась.

Размышлять, что случилось, почему дочь внезапно прервала беседу, не было времени: очередная купюра влетела в автомат, на сей раз покупатель жаждал печенья.

Я решила учесть все совершенные ранее ошибки, внимательно обозрела щель, откуда выкатилась монета, сняла пачку, оценила ее размер и поняла: этот товар надо выдавать через окошко для банок. Я начала аккуратно выталкивать пачку во внешний мир, но едва она на треть вылезла из автомата, как покупатель с жадностью вцепился в нее и с силой дернул на себя. Мои пальцы не успели вовремя разжаться и выскочили через отверстие наружу.

– Леша! – взвизгнули с внешней стороны. – А-а-а! Человек! Там! А-а-а!

– Не истери, Танька, – сурово приказал мужчина.

Около автомата снова стояла пара из России. Я попыталась втащить руку назад, но мне это не удалось.

– Это прикол, – предположил Алексей, – чтобы таких дур, как ты, пугать!

– Стебно, – совсем не веселым голосом сказала Таня, – я чуть не обосралась.

– Бери свою дрянь, и отчаливаем! – распорядился Леша.

– Оно вкусное, – возмутилась Татьяна, – почему если я чего хочу, то это дрянь?

– Фиг его знает, почему тебе всегда всякую гадость жрать охота, – отозвался супруг, – наверное, ты в свою мать пошла!

– Скотина! – взвизгнула Таня. – На свою мамашку полюбуйся! Деревня.

– Еще разок нахамишь, по роже схлопочешь! – просипел муж.

– Леха, глянь! – совсем другим тоном произнесла Таня.

– Ну, куда? – продолжал злиться муж. – Если опять на ком-то брюлики увидела, то все не скупить!

– Карата три, не меньше, – зашептала Таня.

– Опять за свое! – запыхтел Леша. – Мы только вчера побывали в золотом ряду, а тебе снова цацки подавай.

– На пальцы смотри, – приказала Татьяна, – это не кустарное изделие. Фирма!

Я обомлела. Мою руку украшает красивый и дорогой перстень, подаренный на день рождения баронессой Макмайер[8], в быту Наташкой, моей лучшей подругой, которая мне ближе родной сестры. Я великолепно знаю, что она никогда не приобретет так называемое поточное изделие, она явно заказала эксклюзив. Сколько стоит украшение, лучше не знать. Хорошо, что перстень туго сидит на пальце, снять его очень трудно, значит, и потерять невозможно. Вот уже несколько лет он является моим талисманом, я практически не снимаю кольцо и настолько сжилась с ним, что почти его не замечаю.

– Глупости, – заржал Леша, – это стекляшка!