— Ты хочешь сказать, что у твоего Женьки в бумажнике денегбольше, чем в сейфе главного бухгалтера крупной компании? — с обидным сарказмомпоинтересовалась Тамарка.

— Всеми силами стараюсь, чтобы это было не так, — скромноответила я. — Но разве дело в этом?

Как бы там ни было, Пупс этот «чирик» попросил, и Женька емуего дал, невзирая на сейф. Разве это не странно?

— Да, странно, — согласилась Тамарка, — а может, и в самомделе крыша у Пупса поехала? Об этом уже все говорят.

— Конечно, поехала, иначе зачем бы он стал красть стрелу.Пришел под марку «чирика», а сам слямзил стрелу. И в прошлый раз поступил также.

— В прошлый жа ж раз он дважды приходил, — встряла вразговор баба Рая, которая приноровилась подслушивать нас с параллельноготелефона.

— Как дважды? — удивилась я.

— А вот так, — похмельным голосом ответила баба Рая. — Вытогда жа ж пошепталися, и Пупс ушел, а ты, макитра, к портнихе жа ж на примеркуналадилася, вот Пупс жа ж после твоего ухода сразу и пришел. Бойкий такой.

— Пупс? Бойкий? Что же ты мне не сказала, баба Рая! —возмутилась я.

— Тю-ю, что жа ж ты на ухо так кричишь-то, оглашенная, —возмутилась баба Рая.

— Не смей кричать бабе Рае на ухо, — потребовала Тамарка.

— Пускай уберет свое ухо из нашей линии, — посоветовала я.

— Пожалуйста, уберу, — обиделась баба Рая, не убирая и несобираясь убирать.

— Ничего убирать не надо! — запротестовала наивная Тамарка.— У меня вопрос: баба Рая, скажите, зачем он приходил?

Баба Рая охотно зажужжала:

— Да рази жа ж яго поймешь? Сказал, чтой забыл чавой-то, апотом жа ж попросил глоток воды. Я жа ж не выгоню яго. Пошла жа ж за водой…

— Вот тогда Пупс стрелу и слямзил, — прерывая бабу Раю,догадалась я. — Видимо, в первый раз не успел, я-то дверь мигом закрыла, так онвернулся.

— Может, и слямзил, — согласилась баба Рая, — я жа ж когда сводой вернулася, дак яго жа ж уже и не было. И дверь жа ж оставил нараспашку.

— Теперь ты веришь, что Пупс слямзил стрелу? — спросила я уТамарки.

— А куда мне деваться? — ответила она. — Больше некому. Ночто он с ней может сделать?

— В смысле? — удивилась я.

— Мама, ты невозможная! — закричала Тамарка. — Не допускаешьже ты, что Пупс стреляет из арбалета.

И из пистолета, надеюсь, ты тоже не допускаешь. Самоебезопасное место то, куда Пупс целится. Хотя, — вдруг осенило Тамарку, — может,поэтому еще никто и не убит. Если Пупс целится в голову…

— Тише-тише, нас подслушивают, — напомнила я.

Баба Рая, услышав про пистолет, уже молчала как партизан.

Вот что мне в ней нравится, так это ее выдержка.

Французский коньяк может позавидовать такой выдержке. Часамиможет наша баба Рая подслушивать и ни разу вопроса не задаст, а ведь не все ейбывает понятно.

Это подвиг, должна вам сказать. Я бы так не смогла.

— Если Пупс целится в голову, то, конечно же, промажет вшляпку, — продолжила Тамарка.

— Тамарка, все, — сказала я. — Раскручивать беседу нетникакой возможности. У бабы Раи хрупкое и надломленное пьянством здоровье.Наших версий она может не выдержать, понимаешь? От наших версий баба Рая можетсломиться, а у меня Санька без присмотра и уборки скопилось полный дом.

— Хорошо-хорошо, — все сразу поняла Тамарка, — но скажи, чтоты собираешься делать?

— Ехать к Розе, — ответила я.

* * *

Я не решилась сразу ехать к Розе, а сочла за благопредварительно ей позвонить.

Роза, к моей радости, была дома.

— Дорогая, как твои дела? — для разгона темы спросила я.

— Как мои дела? — закричала Роза. — Только садист можетзадать мне такой вопрос!

«Значит, дела у Розы плохи, — удрученно подумала я. — Что ж,зайдем с другой стороны».

И зашла.

— А чем ты занимаешься? — спросила я.

— Придумываю, как бы половчей повеситься, — со всейсерьезностью сообщила Роза.

— Опять Пупс?! — испугалась я.

— А то кто же! Каждый день сюрпризы. А ведь ничто непредвещало подобных превращений, скромный был такой, когда я замуж за неговыходила. Права была мама, когда говорила, что в тихом омуте черти водятся.

Как она меня замуж выдавать не хотела! Господи, да за чтотолько я полюбила его. Кощея этого Бессмертного!

Нет, права моя мама — в тихом омуте черти водятся!

— Да Пупс на омут-то не тянул, когда ты замуж за неговыходила, — остановила ее я. — Вспомни, похож был на желе, посыпанное пудройсахарной.

— Зато теперь похож на вулкан, — пожаловалась Роза. — Топрибегает, то убегает, то трезвый, то пьяный, то буянит, то прощения просит…Больше же не могу, замучилась и подумываю о разводе.

Я испугалась.

— Ты что, даже и не помышляй! — возмутилась я. — Разве можночеловека в такой беде бросать? Спасать его надо, срочно спасать!

— Пока спасать буду, погибну сама, — выразила опасение Розаи заплакала. — Мне от людей уже стыдно, — всхлипывая, призналась она. — Каждыйдень звонят друзья и сослуживцы Пупса, рассказывают такое, что хоть бери топори вешайся. Знаешь, я, наверное, не выдержу и убью его.

— Нет-нет, не вздумай! — взмолилась я. — Держись, изо всехсил держись, я еду к тебе. Скоро буду.

— Только скорей, — сморкаясь, попросила Роза. — Мне тебяочень не хватает.

* * *

В квартире Розы меня ждала страшная картина:

Роза встретила меня с жутчайшим фингалом, а Пупс в плаще ишляпе лежал в прихожей на полу.

Увидев его, я отшатнулась и, с ужасом глядя на Розу,закричала:

— Убила его?!

— Ну что ты, — успокоила меня Роза. — Сам упал.

Как стоял, так и упал.

— Огрела?

— Да ну, — обиделась Роза.

— Тогда в чем дело? Пьяный?

Роза покачала головой:

— Нет, абсолютно трезвый.

Это было так удивительно, что я не поверила и, опустившисьна колени, приблизилась вплотную к бледному лицу Пупса и принюхалась. Запахаалкоголя я не услышала, только приятный аромат одеколона, который Пупс всегдаумел со вкусом подбирать.