– Я помню. – Колпаков вздохнул, собираясь с духом, а затем очень твердо произнес: – Нужно пробить дыру сюда.

– В шахту? – изумился лейтенант.

– Да.

– С улицы?

– Да.

Следующую фразу можно было не произносить, но Зябликов не удержался.

– Будет скандал, – сказал он, глядя на щелкающего фотоаппаратом Десятника. – Жуткий скандал.

– Скандал будет, если мы ничего не найдем, – поправил напарника майор.

– А что вы собираетесь найти?

– Что-нибудь…

Цепочка рун струилась по лестничной стене до самого низа.

«Словно стражники», – неожиданно подумал Максим и оказался не так уж не прав. Руны-охранники контролировали «врата» – лестницу, по которой должны были пройти посетители перед тем, как очутиться в самом низу, в широком коридоре с довольно высоким потолком.

– Кажется, пришли.

– Еще нет.

– В смысле?

– Смотри…

Пифуций извлек из кармана плоскую серебряную коробочку, похожую на портсигар, поковырялся в ней, достал шарик дымчатого стекла, прошептал над ним несколько слов и мягко подбросил в воздух. В котором шарик и повис.

– Зачем это? – почему-то шепотом поинтересовался Макс.

– Наблюдай.

Шарик медленно поплыл в глубь коридора, но по мере удаления не уменьшался, а наоборот – постепенно рос, и через десяток ярдов раздулся до диаметра футбольного мяча и стал ярче, словно дымчатое стекло превратилось в жидкое серебро. Или ртуть.

– Там ловушка?

– Да.

А в следующий миг, подтверждая слова конца, перед шаром вспыхнула огненная сеть с мелкими ячейками. Шар колыхнулся, словно испугавшись препятствия, но затем уверенно врезался в него и лопнул. Звука не было, просто «ртуть» разлилась по огню и погасила его, вызвав у Пифа удовлетворенную улыбку:

– Все в порядке.

– Уверен?

– Теперь – да.

Освещение исчезло, однако конец справился и с этим: извлек из «портсигара» маленькую бабочку, которая после активизации стала большой, почти с ладонь, и яркой, как небесная звездочка, и пустил ее вперед.

– Лично я поставил бы еще пару ловушек, – вальяжно произнес Пифуций, спокойно двигаясь по коридору. – Но твой предок решил не усложнять. Видимо, понадеялся на следующие двери.

– А они есть?

– Обязательно.

– Далеко?

– Скоро узнаем.

Как выяснилось – не очень далеко. Ярдах в тридцати от лестницы коридор уперся в мощную бетонную стену, в которую была встроена не менее мощная металлическая дверь. Без ручек и замочных скважин. Зато с пометкой:

– «Стой. Запретная зона. Огонь без предупреждения», – прочитал Максим трафарет на двери. И удивленно посмотрел на спутника: – Откуда?

– Обычно из бойниц в одной из стен. – Пифуций огляделся. – Если же их нет, то возможно расположение оружия позади преграды. Открывай.

– Ты уверен?

– А для чего мы сюда пришли?

– Логично.

Максиму было очень страшно открывать дверь, однако он понимал, что другого пути у них нет. Заметил, что Пиф сделал пару шагов назад, усмехнулся: «Все правильно, рисковать должен кто-то один…», подошел к преграде, приложил к ней «Брегет», вздохнул и крутанул стрелки.

Дверь медленно подалась.

Воронов закрыл глаза.

Но выстрелов не последовало, а в открывшийся проход тут же влетела светящаяся бабочка.

– Там пусто! – провозгласил конец, заглядывая через плечо Воронова. – Никаких пулеметов!

Там вообще не оказалось ничего, кроме мусора.

В большой квадратной комнате валялся пыльный бытовой хлам, обломки мебели и – почему-то – листы бумаги с машинописным текстом. Единственное, что могло вызвать интерес, это еще две массивные двери с механическими замками «подлодочного» типа, правда, без грозных надписей.

– В какую пойдем? – Максим кивнул на правую дверь. – У этой замок заржавел.

– Значит, начнем с той, – решил Пифуций.

«Бабочка» висела под самым потолком, как лампочка, и света от нее оказалось вполне достаточно, чтобы в залежах мусора выделились кое-какие характерные элементы. Для Максима почти ничего не изменилось – хлам остался хламом, а вот Пифуций заинтересовался валяющейся в углу конструкцией, походящей на стоматологическое кресло, над которым кроме ламп нависали еще какие-то приборы или сложные инструменты. Конструкция выглядела старой, но не сломанной, просто выброшенной по каким-то причинам.

– Любопытно, – Пифуций потер пальцем дерматиновую обивку продавленного кресла, зачем-то понюхал пальцы и брезгливо поморщился: – Этот запах трудно спутать…

– Какой?

– Тот самый… Искусственная плоть…

– Что?

– Но кто здесь мог ею заниматься?

Конец огляделся и поднял с пола один из множества пыльных листков.

– Чем заниматься? – Макс оглядел левую дверь. – Здесь замок смазанный. И как будто недавно.

– Занимались, скорее всего, там, – Пифуций указал на правую дверь. – Сюда выбросили все лишнее и негодное. Какой кошмар! Я ковыряюсь в древней помойке! Отвратительно!

– Относись к этому, как к археологии… – Воронов подмигнул спутнику и навалился на дверь. – Ты смотри: замок смазан, а дверь не идет!

– Там заклинание.

– В смысле?

– Используй часы.

На этот раз крутить стрелки не пришлось: едва «Брегет» прикоснулся к металлическому полотну, дверь привычно распахнулась и кладоискатели изумленно замерли на пороге: в открывшемся помещении стояли не менее двух дюжин высоченных широкоплечих мужчин в форме офицеров НКВД.

– Это все из-за «Тангейзера», да? – прищурился Десятник. – Никак не можете успокоиться? Хотите отомстить обществу за унижение?

– Да уж, общество было унижено, – едва слышно прошептал Зябликов.

Но умно прошептал, чтобы скандалист его не услышал.

– Нет, не из-за «Тангейзера», – устало ответил Колпаков.

– Но вы собираетесь сломать Оперный театр? Как это, нет? Я ведь все вижу!

А посмотреть было на что. Патрульные плотно оцепили сквер, удалив за его пределы всех зевак. А у самой стены, практически погубив клумбу, установили демонтажного робота с гидромолотом на стреле. Около него заканчивали суетиться инженеры. А ярдах в тридцати позади робота приготовился спецназ: взвод парней в черных комбинезонах, которыми командовал капитан Феликс Яхонтов. Спецназовцы были вооружены автоматами и смотрели на здание Оперного так, словно из него вот-вот должны полезть фашисты.