– Сегодня ночью не спи.

Быстро оборачиваюсь к нему, но он так и сидит, опустив голову. Может, послышалось?

– Простите? – говорю я, обращаясь к нему.

Он встает и я встречаюсь с зорким взглядом черных глаз.

– Ты все правильно услышал, – произносит он.

Поворачивается ко мне спиной и отходит.

В это время дверь в камеру открывается и заваливается толпа наших соседей.

Я опять ложусь на свое место и ни с кем не общаюсь.

После ужина все укладываются и наступает тишина. Я закрываю глаза, но не сплю. Как-то тревожно. Это моя первая ночь в СИЗО. Да и слова незнакомца не дают покоя. Что он имел в виду?

Поворачиваюсь и смотрю на лунный блик в квадратах на полу. Небо в решетке. Говорят же, не зарекайся.

Опять отворачиваюсь к стенке. Вспоминаю Лику. И меня начинает клонить в сон.

Вдруг резкий толчок. Распахиваю глаза. Я на полу. Пытаюсь встать и не могу. Кто-то держит.

– Ну что, малой? – грубый голос откуда-то сверху. – Красивый такой. Задница нетронутая, наверное?

И получаю удар ногой в бок.

Собрав силы, отталкиваю того, кто держит меня, и поднимаюсь на ноги. Передо мной стоят человек пять или шесть.

– Прыткий какой. Живчик, – еще один незнакомый голос. – Нагибай его, пока шум не поднял.

И ко мне идут два мужика. Я отступаю назад, но сдаваться не собираюсь. Выставляю вперед кулаки.

Одному заезжаю сразу же в морду и он отшатывается. Второго бью по яйцам. Но чувствую, как кто-то хватает меня за руки сзади.

– Сука! Гаси его! Нагибай! Давай!

Дальше я уже просто размахиваю руками и ногами. Пытаюсь кричать, но мне зажимают рот и поэтому получается лишь мычание.

Я в отчаянии отбиваюсь, но понимаю, что силы не равны. Получаю удары в бок и спину. А потом кто-то бьет по ногам и они сгибаются от удара. Я встаю на колени. Слышу смешки.

А потом чей-то вскрик.

– Сука… – кто-то протяжно стонет.

– Тагир. Сука. Какого хуя? Я же предупреждал, не лезь.

– Отпустите пацана, – это тот самый голос, который предупреждал меня, чтобы я не спал ночью.

И меня вдруг резко отпускают. Я падаю на пол и корчусь от боли.

Вдруг дверь громко распахивается и камеру освещает свет из коридора.

– Что здесь? – недовольный голос.

Около меня оказываются громоздкие ботинки. Кто-то берет меня за подбородок и приподнимает.

– В лазарет этого.

Меня подхватывают чьи-то руки и буквально тащат наружу.

– Чье перо? – слышу я как эхо и потом вырубаюсь.

Прихожу в сознание и все кругом белое. Ну точно, меня же в лазарет повели. Значит, я здесь.

Замечаю у окна женщину в белом халате.

– Простите, – говорю хриплым голосом.

Она оборачивается.

– Пришел в себя? Как чувствуешь?

– Нормально, – пытаюсь приподняться и сразу же острая боль в бок.

– Лежи уж еще, – усмехается она.

Тимур

В камеру я возвращаюсь через пять дней.

Но не в ту камеру, а в другую. С опаской захожу, но там меня встречают иначе. Всем просто пофиг на меня. И это идеально.

Сажусь на койку и оглядываюсь. Теперь я должен заранее знать, откуда может исходить опасность. Но, вроде, все вполне адекватные. Ну, по крайней мере, кажутся такими. Никого из прошлых соседей. И это даёт мне некоторую надежду.

Только собираюсь лечь, как мое внимание привлекает фигура на соседней койке.

Мужчина встаёт и протирает лицо. Похоже, спал.

Я вглядываюсь. Черт! Это же тот самый парень!

Встаю и иду к нему.

Он поднимает на меня взгляд, когда я оказываюсь рядом.

– Тимур, – протягиваю ему руку.

Он долго смотрит на меня. Словно обдумывает, ответить или нет. Но потом встает и подает мне руку в ответ.

– Тагир, – немного глуховатый голос.

– Можно? – спрашиваю я, показывая на его койку.

Кивает молча. Садится сам. Я сажусь рядом.

– Я хочу поблагодарить, – говорю, складывая руки в замок. – Если бы не вы…

– Ты, – говорит он и я смотрю на него. – Ты, Тимур. Я не намного старше тебя.

– Спасибо тебе, Тагир.

– Все в порядке, – сухо отвечает он.

И я вижу, что он не настроен дальше разговаривать. Лучше уйти. Я поблагодарил. Хотя мне хочется еще больше выразить свою благодарность. Он ведь спас меня.

– Ладно, – говорю я, вставая, – спасибо еще раз.

Он лишь кивает в ответ. Неразговорчивый. Хотя место, конечно, не располагает к задушевным беседам. И все равно я чувствую, что обязан ему. А я не люблю быть обязанным.

Следующие дни похожи один на другой. Ко мне, наконец, допускают адвоката. Родственникам нельзя – в изоляторе карантин. Только через адвоката я узнаю, что мама все еще в больнице под наблюдением. И мне передают привет от брата и что я должен держаться. Давид делает все возможное.

Но главный мой вопрос про Лику. И тут у адвоката нет ответа. Он ничего не знает. Или не хочет рассказывать.

Но она же не выйдет замуж за Аракашку? После всего того, что с нами случилось. Не выйдет! Я в ней уверен.

Но где искать ответы на остальные вопросы. Я в отчаянии. Все мои мысли сейчас о том, как выбраться отсюда. А зависит ли от меня хоть что-то?

Хочется выть от накрывающей безнадеги. Но в один из дней все меняется.

Нас выводят на прогулку и на ней я встречаюсь с тем самым дрищем, что говорил мне про старшего в первой камере. Он опять в капюшоне. Но на меня не смотрит. Сидит в уголке.

Я тоже им не особо интересуюсь. Просто понимаю, что надо быть на чеку. Чувство опасности ни на секунду не оставляет меня.

Потом перевожу взгляд на Тагира. Он все также угрюмо стоит у стены. Смотрит в одну точку.

Подойти к нему не решаюсь. Слишком он серьезен. Да и весь его вид буквально кричит, что ему никто не нужен.

Стою и наблюдаю за всеми. Что еще делать?

В какой-то момент Тагир отворачивается к стене, упирается к нее кулаком и закрывает глаза.

А потом начинается какое-то странное движение. Один из моих сокамерников вдруг решает поотжиматься рядом с Тагиром. В этот момент на него идет задом наперед другой мужик и спотыкается о того, кто отжимается.

Эта ситуация привлекает меня и я внимательно наблюдаю.