— Замечательные ребята, — сказал Вон.

— Нет, — поправил Андре. — Ты замечательный учитель.

Со смехом Вон положил руку на мою шею и начал ласкать. Именно это требовалось для моих напряжённых мышц. Даже ноги почти перестали болеть. Я отдалась его прикосновениям, надеясь, что он не остановится. Любой контакт с этим мужчиной делал всё намного лучше.

— Я серьёзно, — сказал Андре. — У тебя дар, Вон.

— Нет. Просто имею немного больше терпения с детьми, чем ты.

Андре взмахнул рукой, внезапно выглядя серьёзнее.

— Ерунда.

— Мужик…

— Я не нуждался в этом, поэтому приостановил в магазине занятия музыкой. Но с тобой не займет много времени для их восстановления. — Андре наблюдал, оживленно жестикулируя и демонстрируя искренность.

— Звуконепроницаемая комната находится позади, как ты и оставил. Возвращайся и учи играть на гитаре. Ты можешь зарабатывать приличные деньги, делая то, что тебе нравится.

— Да, брось!

— Только не говори мне, что тебе не понравилось учить этих детей музыке. Я видел выражение на твоём лице.

Почувствовала, как Вон убрал с моей шеи пальцы, и отвернулся.

— Конечно, было весело. Но это не то, чем я занимаюсь.

— Однако, вполне могло бы стать.

— Нет. — Вон покачал головой. — Слушай, недавно я позвонил Конну. Ты не поверишь, но Хеннинг Питерс хочет с нами работать. Разве это не удивительно?

— Да, действительно впечатляет.

— Правда? Видимо, он видел, как мы играли в прошлом году, и ему понравилось то, что услышал. Думаю вместе, мы могли бы написать что-нибудь хорошее, — сказал Вон. — У него уже есть звукозаписывающие компании, которые хотят услышать его следующий проект.

— Ты хочешь быть чьим-то проектом?

— Чёрт возьми, да. Хеннинг на пороге большого успеха, и мы будем рядом с ним. Давай, Андре. Это удивительная возможность, и ты это знаешь. — Вон ослепительно улыбнулся — от уха до уха. — Всё, что мне нужно сделать, это продержаться финансово, пока у нас не будет достаточно песен, и тогда мы заработаем кучу денег.

— То есть для тебя сейчас самая важная вещь — деньги?

— Дело всегда было в деньгах.

— Нет, это не так, — возразил Андре. — Когда ты ушёл, то хотел обнародовать свою музыку. Ты хотел играть на гитаре, писать песни и выступать живьем. Это двигало тобой.

Я молчаливо держалась в стороне, испытывая неловкость. Последнее время мне часто случалось попадать в трудные ситуации. Жаль только, что я не знаю, как помочь. Кроме того, чтобы держать рот на замке и не вмешиваться, конечно.

— Господи, — выдохнул Вон, потом горько рассмеялся. — Успокойся, Андре. Я продолжаю делать то, что люблю.

— Тогда почему ты так чертовски несчастен?

Лицо Вона стало мёртвым, пустым.

— Я знаю тебя почти всю жизнь. Ты устроил хорошее шоу, но не можешь обмануть всех.

— У нас трудное время, вот и всё.

Андре горько покачал головой.

— Я говорю не о нас, о группе. Я говорю о тебе.

Никакой реакции.

— Возвращение на Западное побережье — не единственный вариант…

— Ты что, с ума сошёл?— Вон глубоко вздохнул, явно пытаясь успокоиться. — Эта возможность самая большая, что выпадала на мою жизнь. Я не собираюсь сейчас останавливаться.

— Ты играл перед тысячами зрителей, у тебя были альбомы, песни в чартах. Конечно, ты продвинулся дальше, чем я когда-либо, — сказал Андре с самоуничижительной улыбкой. — Если бы твои родители были живы, они бы гордились тобой.

— Этого для меня недостаточно.

— Когда что-то больше не работает, изменение планов не означает сдаться. Это не провал.

— Возможно, для тебя. Но для меня это было бы именно так. Особенно теперь, когда появилась возможность с Хеннингом. Я не останусь здесь. Однажды я уже ушёл.

Андре ответил не сразу, и эта тишина давила на всех нас. Но прозвучавшие потом слова и то, каким тоном они были произнесены стали чем-то катастрофичным

— Да, Вон, ты пошёл дальше и бросил чертовски много людей.

Всё остановилось, как будто кто-то нажал кнопку «пауза».

Двое мужчин просто продолжали смотреть друг на друга. Затем мимо пронеслась машина, зазвенел дверной колокольчик, и вошёл покупатель. Ничего не изменилось. Эти злые слова не остановили вращение земли.

— Просто сделай мне одолжение, — сказал Андре. — Когда вернёшься на Западное побережье, звони иногда сестре. Может быть, время от времени и Пэту, хорошо?

Вон ответил кивком головы.

— Спасибо тебе.

— У нас с Лидией есть планы, — сказал Вон, протягивая мне руку. Он крепко сжал мои пальцы, его ладонь была потной. — Я зайду попрощаться перед отъездом.

— Хорошо.

— Рада была снова тебя увидеть, Андре, — сказала я, коротко улыбнувшись.

— Я тоже, Лидия. — Он шагнул вперёд и быстро поцеловал меня в щёку. — Береги себя.

Мы вышли из магазина, направились вниз по улице и через минуту оказались в «Мустанге». На каждый шаг Вона мне приходилось делать два. Я почти бежала, чтобы не отставать, пыхтя всю дорогу. Он ничего не говорил, пока не вставил ключ в зажигание. Двигатель завёлся громко и мощно. Увидела как Вон расслабляется, опустив плечи и вместе с ними и стену, которую возвёл вокруг себя. Но эта стена не исчезла полностью. Нет.

Ни для него, ни для меня.

— Прошу прощения за эту сцену, — сказал он, пристально глядя на дорогу.

— Всё в порядке.

— Лучше вернуться и закончить работу над домом.

— Хорошая идея. — Я откинулась на спинку сидения, держа на коленях сумочку.

Кто-то однажды мне рассказывал, что, когда люди направляются в психиатрическую клинику, то пациенты мужчины часто держатся за пенисы. Женщины, однако, хватаются за свои сумочки. Наши деньги, наши документы, наши жизни обычно запихнуты в эти аксессуары. В них мы собираем кусочки опыта, накопленного за годы. Всё, что нам может понадобиться, чтобы пережить любые мелкие или крупные чрезвычайные ситуации можно найти внутри.

Мужчины гораздо менее надежны, чем сумочки.

— Мне необходимо прочитать документы Дилэйни, — сказала я, расставляя приоритеты. — Ещё мне нужно как следует упаковать вещи. Мы с Нелл просто побросали всё в коробки. Будет ужасно, если при переезде сломается что-нибудь ещё.

В ответ прозвучало фырчанье.

— Приветик.

На заднем дворе Вон лежал растянувшись спиной на траве и в приветствии поднял руку, а потом опустил её на землю.