— Лидия, ты вломилась в мой дом, ударила лживого засранца по носу, осталась со мной, когда я не хотел оставаться один, помогла моей сестре, простила меня, когда я вёл себя как придурок, ухаживала за мной и убрала в доме после драки и подтолкнула меня на грубый секс с тобой

— … ага.

— Ага, — повторил он. — Ты мне нравишься. Но более того, я доверяю тебе.

— Ничего себе. Ты понял из всего того, что случилось?

— Да.

Я приподняла брови и отвела взгляд. Это было слишком. Больше, чем мне нужно, или меньше, чем хотела, я не могла решить. Нерешительность сердца — самая большая сука. Мы допускаем, что влечение к человеку явно продиктовано сердцем, как и любовь. Безумие, очевидно, исходит из головы и вагины.

В то время как здравомыслящая часть моего разума говорила что-то вроде «это только временно» и «успокойся», сумасшедшая часть кричала «о, смотри – Вон, он такой красивый и блестящий, и потом заставляет тебя чувствовать себя хорошо» и «трахни его, чёрт возьми». И эта часть была намного, намного громче. Сумасшедшая была немного шлюхой, благослови её Бог.

Во всяком случае, моё тело воевало. Только мороженое с шоколадной крошкой могло бы мне помочь. Я тяжело вздохнула.

— Почему такой вздох? — спросил Вон.

— Хочу мороженое.

— Так. У нас его нет, — воцарилось молчание. — Кажется, в холодильнике есть шоколадный торт Нелл. Подойдет вместо него?

— Полагаю. — Боже, жизнь такая тяжёлая. Я сделала глоток пива, решительно отбросив все свои глубокие и безумные мысли в сторону. Хватит уже. — Теперь, когда ты закончил с садом, чувствуешь себя лучше?

Теперь, в свою очередь, тяжело вздохнул Вон.

— Честно говоря, не знаю. Вернуться сюда... Андре был прав. Это меня бесит.

Я молчала, позволяя ему довести дело до конца.

— Я продолжаю ожидать, что в любой момент из гаража выйдет папа. Или как мама что-то крикнет мне из кухни. — Бутылка пива сверкнула на свету, когда он поднес её к губам и выпил глоток.

— Вдали отсюда, я мог просто забывать про их отсутствие. Притвориться, что они не умерли в автокатастрофе, а похороны были просто дерьмовым сном.

Внезапно в нём закипела ярость и Вон бросил пивную бутылку в забор. Она не разбилась. Не произошло никакого удовлетворения от разрушения. Бутылка просто попала в забор и упала за кусты, приземлившись в грязь с мягким стуком. Такой слабый, бесполезный ответ.

— Чёрт! — Вон откинулся назад и уставился на ночное небо. Боль и гнев текли по нему волнами, наполняя темноту.

Мне не нужно было никакого света, чтобы почувствовать это. И это больно.

— Детка, — произнёс он хриплым голосом. Он поднял руку, пальцем подзывая меня приблизиться.

Я отставила в сторону бутылку и приблизилась к нему, не задумываясь. Этот мужчина имел надо мной ​​власть.

— Что я могу сделать, чтобы ты почувствовал себя лучше?

Не ответил.

— Вон?

Я опустилась рядом с ним на колени, чтобы лучше его видеть. Пот или что-то ещё увлажняло его лицо. Грязь и трава испачкали прекрасное тело. Мужчина был в беспорядке. Он сел, обнял руками моё лицо и поцеловал. Горячий влажный поцелуй. Его вкус сводил меня с ума. Все произошло так быстро, что у меня закружилась голова. Вон погладил подушечками пальцев по моим щекам, удерживая на месте ладонями. Затем одной рукой он обнял меня за талию, а другой схватил за бедро, притягивая к себе ближе. Я прижалась коленями к ухоженному газону, и, не осознавая, что он намеривается делать, оседлала его.

К счастью, я надела платье.

Прикосновения к этому мужчине отправляли меня в экстаз. Вся эта голая кожа и жёсткое желание только для меня. Он одаривал меня страстными поцелуями, заставляя внутренности таять. Мышцы бёдер дрожали, а от ощущения, как внизу он напрягся, захватывало дух. Незамедлительно проснулись мои девичьи части. Они знали, как прекрасно Вон ощущался внутри, и желали, чтобы им нанесли повторный визит.

Если бы он нуждался в этом, я бы изгнала прочь его страх смерти, прогнала бы боль старых воспоминаний.

Если бы он этого хотел, я бы не задумалась дважды.

Почувствовала, как Вон стаскивает мои трусики, подцепляя их пальцами. Не то чтобы они могли сдвинуться намного. Он сильно сжимал мою задницу, продолжая безумно целовать. Тяжело дыша я плотнее к нему прижалась. Какое прекрасное ощущение. Его язык у меня во рту, его дыхание в моих легких. Сумасшедшая прелюдия на заднем дворе дома его детства. Мне было всё равно, если кто-нибудь мог увидеть.

— Лидия.

Вон поцеловал меня в щеку, а затем вниз по линии челюсти. Ощутила как зубами задел чувствительную кожу на шее.

Чёртов вампир.

Тем временем его руки явно устали сжимать мою задницу. Одной он зарылся у меня в волосах, а другой потянул в сторону трусики. Проскользнул пальцами между влажных губ киски, слегка двигая вперёд и назад, поддразнивая меня. Внизу живота всё напряглось, а по позвоночнику прокатилась волна дрожи. Я не знала – двигаться или оставаться на месте. За меня решила подушечка его большого пальца, начиная рисовать круги вокруг клитора. Погрузится в меня, чтобы вернуться и вновь ласкать снаружи.

— Посмотри на меня, — пробормотал он.

Большим пальцем Вон продолжал прикасаться к моему сладкому месту, заставляя дрожать. Дерьмо, как это хорошо. Если бы он просто продолжил ещё чуть-чуть, нажимая немного сильнее...

— Открой глаза, детка.

Другой рукой Вон резко потянул меня за волосы, делая больно. Это случилось совершенно неожиданно. Всё моё внимание сосредоточилось на ощущениях в киске. Мои веки взлетели, рот открылся.

— В-Вон.

— Вот так. — Черты его лица резко выделялись, а глаза казались огромными и гипнотическими. Он укусил мою нижнюю губу, а потом поцеловал. — Не оставляй меня сейчас.

— Нет.

Я решительно покачала головой. Наше время не истекло. Ещё нет.

— Я нуждаюсь в тебе здесь, — сказал он, продолжая стимулировать клитор своими опытными руками. Его умный большой палец никогда не останавливался, прикосновения чередовались от лёгкого до жесткого, дразнящие до почти грубых. Понятия не имею откуда он знал, где лежит грань между удовольствием и болью. Думаю, что в этом заслуга его первой девушки Fender. Если бы эта женщина когда-нибудь пересекла мой путь, я бы её расцеловала. Мои волосы встали дыбом, пот покрывал спину. Он мог бы написать на мне американскую конституцию. Мне было всё равно, пока он не останавливался.

— Я нуждаюсь в тебе здесь, — повторил он, глядя мне в глаза.

В ответ я кивнула, потому что не могла произнести ни слова.

Затем он убрал большой палец. Самая грустная вещь, какую я когда-либо испытывала. Коснулся меня тыльной стороной руки, что-то замышляя. Без его поддержки эластичный край трусиков соскользнул назад, надавливая на опухшие половые губы. Не круто.