Длинные тонкие пальцы Холмса коснулись причудливых, словноизвивающихся под ярким светом, узоров.

– Под этим искусным сплетением, – сказал он, – вы, возможно,увидите знакомое изображение – знаки Зодиака из тринадцати домов. Это, как яполагаю, ритуальный трактат о культовых таинствах Матери-Богини, но все же несовсем такой, каким я его себе представлял.

Он раскрыл переплет, и мы увидели пергаментные страницы срукописным текстом, а поля и буквицы были украшены тем же узором, что ипереплет.

– Тогда что же это? – спросил я.

– «Большая книга, великое зло», – процитировал он. –Несмотря на всю ее красоту, это самое скверное, что я когда-либо держал вруках. Позвольте мне перевести вступление.

И он начал громко читать:

– «Согласно древнейшим законам нашего народа, нет большегозла и низости, нежели предательство. Тот, кто предает другого, и особенно тот,кто лжесвидетельствует против другого, есть Змея, чей яд отравляет все, ипример Иуды вечно перед нами. Люди переносили самые ужасные мучения и шли насамую страшную казнь, предпочитая умереть, но не предать своих ближних. Однакодолжно быть известно, что еще до наступления эры Христа существовали такиеприемы и способы, которыми человек мог быть отвращен от верности и преданности,и настолько, что он с большой готовностью выдаст любую тайну, и так, что помалейшему поводу станет говорить против прежних собратий своих всякую ложь,которую ему предложат возвести на них, и все, что придет ему в голову, ибо такмощны эти способы и средства. И можно твердо сказать, что когда душа человекауже не принадлежит ему более и он скажет самую сокровенную правду, таящуюся всердце его, и любую ложь, что внушат ему. Этими средствами армии могут бытьразбиты и принцы повергнуты».

Холмс замолчал и посмотрел на нас:

– «…так, что душа человека уже не принадлежит ему более», –повторил он. – Эта отвратительная книга – руководство для разрушениячеловеческого мозга и извращения лучших человеческих качеств. Самый низкий иподлый вор из самых последних притонов гордится своей единственной добродетелью– верностью таким же, как он. Лучшие люди страны и те, кто занимает самоевысокое положение, клятвенно обещают быть верными своему долгу. Этот же подлыйтрактат учит, как разрушать узы долга и верности и превратить сердце и мозгдругих людей в игрушку злых и порочных сил.

– Но это, конечно, невозможно, – заметил я.

– Хотелось бы, чтобы это было именно так, Ватсон. Ксожалению, представители вашей профессии только сейчас стали изучать те механизмымозговой деятельности, которые управляют поступками людей. Но если бы выпрочитали этот текст, то узнали бы, что уже много веков назад у ваших коллегбыли предшественники. Здесь содержится перечисление снадобий, которые разрушаютпамять и развязывают язык. Здесь такие способы пыток, которые не оставляютследов на теле, но извращают ум и сердце человека до неузнаваемости.

– Но кто же мог такое написать? – спросил Харден. – Откудаэто дошло до нас?

– Здесь есть два текста, – пояснил Холмс. – Вступление насредневековом валлийском языке, и написано оно тем, кто исповедовалхристианство. Но основной текст написан на бритто-кельтском наречии в самойдревней его форме. Его можно датировать ранним средневековьем, так называемыми«темными веками» или даже предшествующей эпохой. Я прочитал этот текст целиком,он убивает душу. Какой бы век это ни был, он точно «темный». Я провел страшнуюночь, джентльмены, за чтением законов сатаны.

Он обернулся и, затянувшись сигарой, посмотрел на зеленеющиехолмы. Яркие пергаментные страницы тихо шелестели под ветерком.

– Разумеется, – сказал Харден, – большая часть мрачныхпреданий – просто суеверия и чепуха. Разве этот текст не то же самое?

– Нет, – ответил Холмс, – это практическое и безошибочноеруководство к действию.

– И что же вы с ним сделаете? – спросил Харден.

– Тут и вопроса быть не должно, – сказал Холмс.

Он вынул из кармана острый складной нож, щелчком открыл его,быстро вонзил в открытую книгу и вырезал страницу.

– Постойте! – вскричал полковник. – Так нельзя! Выуничтожаете уникальное сокровище!

– Но иначе я поступить не могу, – спокойно ответил Холмс ивырезал другую. – Нельзя позволить этой книге существовать, иначе она всегдабудет приманкой для злых и преступных людей, вроде короля Генриха Восьмого,профессора Мориарти и Дрю, а как они могут ее использовать – не поддаетсяописанию. Иуда предал, но он повесился от чувства вины. А до какой степенибесчеловечности дойдут люди, если мы не уничтожим эту злобную, ненавистническуюкнигу? Не знаю, как будут оценены мои поступки в этом мире, когда я его покину,заслужу ли я награду на небесах или наказание в аду, но я точно знаю, чтоокажусь в последнем круге Ада[22], если не уничтожу эту чудовищную книгу.

Он бросил вырезанные страницы в тлеющий костер, и пламябыстро охватило пергаментные листы, и красивый орнамент почернел. Харденпривстал, словно хотел выхватить страницы из огня, но затем вновь опустился наместо.

Молча мы следили за тем, как Шерлок Холмс вырезал издрагоценного переплета примерно страниц двадцать и одну за другой бросил вкостер. Словно впитывая краски богато разукрашенного пергамента, огоньвспыхивал то голубым, то зеленым цветом, но вот все исчезло, и остались лишьнесколько почерневших клочков в белесом пепле.

Холмс закрыл богато украшенные створки переплета, сновазавернул их в белую кожу и положил в ящик, а потом вручил его полковнику.

– Это вам на память, – сказал он.

– Я не могу этого принять, – возразил полковник. – Этонациональное сокровище, и оно должно быть в Британском музее.

– Если вы не возьмете, тогда ящик и переплет последуют впламя за своим содержимым, – ответил Холмс. – Он не годится, чтобы украситькаминную полку на Бейкер-стрит, и я не могу подарить его Британскому музею. Какбы я объяснил экспертам, что содержимое переплета я предпочел уничтожить?

Харден засмеялся.

– Клянусь Небом, Холмс, – сказал он, – я вам глубокоблагодарен за все, что вы сделали для меня и моей семьи. Я собирался поговоритьс вами как раз насчет гонорара, а вместо этого вы делаете мне поистинекоролевский подарок. – Полковник вынул бумажник и достал чек. – Надеюсь, –сказал он, – это достаточная плата за умение размышлять.

Холмс бегло взглянул на сумму и вернул Хардену чек: