— Вы ее взяли в гостинице? — понял Меджидов Пашковпросчитал варианты, как настоящий профессионал, нанес ответный, весьмаболезненный удар.

— Разумеется. Я мог бы и раньше догадаться, едва увиделвас на фотографии. Мы были вместе в Афганистане. Тогда вас сопровождали троеофицеров — Корин, Костенко, Семенов. С последним я работал довольно долго, свосемьдесят восьмого по девяносто третий. В октябре, во время событий в Москве онпогиб, но очень хороший парень был.

Меджидов вспомнил компьютерный анализ Подшивалова.

— Вас потом тоже было трое, — медленно сказалон. — Вы, Евгений Семенов и… майор Никитинский.

Пашков захохотал.

— Вот это работа. Неужели сейчас вспомнили? Гениально,просто гениально.

— Что вы хотите? — оборвал его смех Меджидов.

— Документы. Они нам очень нужны.

— Кому это «нам»?

— Нам, это новой России. Можете не сомневаться, япатриот своей страны, хотя и использую здесь всякую шваль. Такие документы,такие архивы должны быть на территории России. И, простите, их не должныохранять литовец Билюнас, грузин Сулакаури, азербайджанец Меджидов и украинецКовальчук. Вы не находите?

— Когда мы их вывозили, мы все были советскимигражданами.

— Тогда да, сейчас нет. Это существенная разница.

— Документы уже в Москве, — тихо произнесМеджидов.

— Что? Только не надо блефовать.

— Я не блефую. Мы сдали их людям Примакова. А сюда мыприбыли как наживка. Наживка на дурака, посчитав, что вы обязательно клюнете,заинтересовавшись нами. И через вас мы выйдем на ваших хозяев.

Пашков вдруг понял, что это может быть правдой.

— Если это так, вы не сможете уйти из Бельгии. Вы несможете вернуться в Россию. У вас нет никаких шансов.

— Давайте, я сначала поговорю со своей женой.

— Она действительно ваша жена?

— Это не ваше дело.

— Как хотите, только сначала я поговорю сам.

Пашков быстро набрал номер, опасаясь подвоха. Трубку поднялаЛена.

— Мадам Сизова, — приторно-сладким голосом спросилПашков, — как вы себя чувствуете?

— Ничего, — очень тихо ответила женщина.

— Я передам трубку вашему мужу.

Он передал трубку Меджидову.

Зачем я ее взял, с болью подумал Меджидов. После столькихпотрясений опять такая драма. Ведь должен был ее оставить в Москве. Должен былпонимать ее состояние. После такого потрясения везти ее в Брюссель. Онавсе-таки женщина. Ах, какой я дурак, упрекал себя Меджидов. Никогда себе непрощу, если что-нибудь с ней случится. Но этот Пашков хоть и мерзавец,производит впечатление человека благоразумного. Надеюсь, с ней ничего непроизойдет. Он вспомнил вдруг ее голое тело, вырывающееся из рук бандитов ипочти застонал.

— Лена, — быстро сказал он, — как ты себячувствуешь?

— У вас все в порядке? — спросила она. В такоймомент!

— Да, да, как ты? Они тебя не обижают?

— Да уже целых семь минут беседуем. Нет, пока необижают.

— Ты не волнуйся, мы тебя…

До него вдруг дошло, что она сказала.

— Сколько времени вы беседуете? — спросил он, ещене веря в такую удачу.

— Семь минут, — радостно подтвердила она, —целых семь минут.

Число «семь» на их сленге обозначало абсолютную, безусловнуюпобеду. Он не верил своим ушам. Теперь не было необходимости притворяться.

— Можешь сказать обо всем сама полковникуПашкову, — радостным голосом попросил ее Меджидов.

— Хотите говорить?

Полковник, недоуменно посмотрев на него, взял трубку.

— Полковник, — обратилась к нему Лена простотак, — вы не только предатель, вы еще и дурак. Вам удалось застать меняспящей и поручить охранять двум вашим кретинам. Вы, правда, считали, что они сомной справятся в ваше отсутствие?

— Что случилось? — прохрипел Пашков.

— Ничего. Они оба лежат на полу. Их оружие у меня. Вследующий раз не врывайтесь ко мне без стука.

Пашков понял все. Вместе с двумя своими подручными он могзахватить Суслову, спавшую в постели. Он даже мог ее оставить в номере,дожидаясь Меджидова. Но самоуверенность подвела полковника. Захватив женщинудовольно легко, он был убежден, что двое вооруженных мужчин также легко смогутудержать ее. Он забыл только об одной вещи, Елена Суслова была таким же профессионалом,как и он сам. Ферзь против ферзя, игра идет на равных. Ферзь с двумя пешкамиимеет преимущество. Но две голые пешки против ферзя не могут продержаться нипри каких обстоятельствах. Что и произошло в номере отеля «Шератон». Он застылс трубкой в руках, чувствуя, как немеют его ноги.

Никитинского арестовали прямо на улице. Перекрыв всю дорогу,сразу двадцать человек — лучших сотрудников ФСК — принимали участие в этойоперации. Нужно отдать должное майору, он пытался сопротивляться, даже вытащилоружие. Но через полминуты он уже сидел в машине, мчавшейся к зданию наЛубянке.

По дороге он снова пытался оказать сопротивление и когда еговвели в кабинет Вадима Георгиевича, на губах у него была свежая ссадина.

Подшивалов с интересом смотрел на этого человека, судя повсему, и планировавшего убийство его товарищей. Если Меликянц, «Карась»,Корженевский и другие были отвратительными исполнителями, пешками в этойсложной игре, то, судя по вырисовывающейся картине, Никитинский был важнойфигурой. Николай Аркадьевич, вошедший вслед за ним, как-то победно взмахнулрукой, возбужденно заявив:

— Мы его взяли.

Майор сел напротив генерала, не спросив разрешения, затемдемонстративно полез в карман, доставая сигареты и зажигалку. Щелкнулзажигалкой, закурил. Молчание продолжало нарастать.

— Мы хотели с вами побеседовать, — просто началВадим Георгиевич.

Никитинский презрительно скривил губы.

— Я ничего не скажу. Вы должны отпустить менянемедленно.

— Почему? Разве вы депутат Госдумы?

— Я работаю в личной охране Президента, —невозмутимо парировал Никитинский, — вам это может стоить ваших погон,генерал.

Вадим Георгиевич промолчал, но Николай Аркадьевич, видимо,растерялся. Он вдруг подумал, что Никитинский вполне может служить в личной охранеПрезидента и тогда его разбитая губа будет скандалом побольше убийства Корина,Подшивалов просто с интересом смотрел на майора.

— У вас есть документы? — спросил ВадимГеоргиевич.