– Ага, товарищ директор школы, – в голосе Веры звякнул металл, – ты на грубость нарываешься, и тебе воздастся. Но сейчас я хочу под душ.

Минут через пять завернутую в полотенце Веру я усадил в кресло и деревянным гребнем расчесал ее мокрые волосы. Она не замурлыкала от удовольствия, но, надевая часы, заговорила уже миролюбиво:

– Коварный товарищ директор школы, завтрак я по твоей вине я успешно проспала. До обеда в столовой Дома писателей – далеко. А мне невмоготу хочется есть…

– На отвергнутые десять рублей, – я заметил, – ты можешь налопаться в двух шагах отсюда – в ресторане «Инкит».

– Нет, – Вера хлопнула ладонью журнальному столику, – «Инкит» – это банально. На шоссе меж Пицундой и Гаграми – кафе. А при нем – пруд. Там разводят форелей, и мой аппетит зовет меня к ним. Вместе с тобой.

Доводов против я не нашел. За проходной правдинского Дома отдыха мы поймали машину и прикатили к кафе у воды. Усатый джигит преподнес нам барахтающихся в сетке живых форелей:

– Каких экземпляров будем зажаривать?

Пока рыба готовилась, мы умяли овощные салаты, запивая их сухим красным вином. Под форель пришлось заказать еще бутылочку. И когда я эвакуировал Веру из кафе, ее покачивало.

Шоссе было пусто. Мы не остановились в ожидании попутной машины, а обнявшись, медленно поплелись в сторону Пицунды. И Вера вдруг слегка впилась ногтями мне в бок:

– Благородный кормилец, вон там, видишь – мандариновая роща? Если ты меня туда донесешь, то я сделаюсь нежной-нежной, и тебе это надолго запомнится.

Я подхватил Веру на руки. Пересек с ней шоссе и внес в сень рощи. Далее – ласки. Голыми нас разбудили – шум воды и прохлада спадавших на наши телеса брызг – в мандариновой роще включили орошение.

Вера сразу очухалась, вскочила и пустилась в пляс под сверкающими на солнце струями у деревьев. Когда я на первой попавшейся машине доставил ее с довольством на лице к Дому писателей, она пригласила меня в свой номер. В нем я чуть опешил: ну-ну, вот у Веры просторная гостиная со всей мыслимой мебелью и посудой, вот – с огромной кроватью спальня, превышающая по площади весь мой номер в правдинском Доме отдыха.

Вера переоделась. Сменила блузку на майку, длинную юбку – на короткую и приговорила:

– Всё, идем загорать на нудистский пляж.

Я, как недавно она мне, показал ей кукиш:

– Ищи другого спутника.

– Вы, товарищ лауреат-журналист, – Вера взлохматила мне волосы, – находитесь в плену устаревших представлений о благопристойности. Три года назад наряд милиции Пицунды, радея о нравственности, нагрянул на наш дикий пляж и велел всем нудистам погрузиться в автофургон. Среди них был и Юлиан Семенов – автор любимых народом киносценариев про «Семнадцать мгновений весны», про майора Вихря и полковников с генералами из главных милицейских контор и КГБ. Знаменитый писатель возмутился насилию:

– Как вы смеете?! Я – Юлиан Семенов.

– Ыды-ыды, Симон голозадый! – подтолкнул милиционер-абхаз Юлиана Семеновича в автофургон.

В отделении милиции при составлении протокола об административном задержании Семенов назвал фамилии министров МВД Абхазии и Грузии и потребовал связаться с ними. Громыхнул гром. Юлиана Семенова с почтительными извинениями на авто с мигалкой и сиреной возвратили в Дом писателей. И с тех пор пицундская милиция – на нудистский пляж ни ногой. Поэтому, туда, мой зайчик, ты спокойно можешь меня сопроводить. Никто тебя за это на партийном собрании в твоей «Правде» не взгреет.

– Вера, – злость меня вдруг разобрала, – по корням я крестьянин из лесов Брянщины, и никакой не зайчик. Мой товарищ – серый брянский волк. И в наших лесах не принято прилюдно показывать свои пиписки и глазеть на чужие.

– Ладно, – снова звякнула металлом в голосе Вера, – вольному воля, спасенному рай. Ты свободен. Можешь уматываться. А я жажду солнца. Много солнца и меня, наверное, Надя на нашем пляже заждалась.

Сыграть вечером с Юрой в теннис мне не пришлось. Он, как узнал я от него вечером в столовой, сутки почти провел с Надей. Сначала под луной на море, потом в ее номере и затем на нудистском пляже, где к ним присоединилась покинувшая меня Вера. Втроем они там за вином из бездонной Юриной сумки зависли до ужина.

Уминая с аппетитом котлету, Юра меня уведомил:

– Да, я с девчонками – и с Надей, и с Верой – договорился: они после 21.00 придут к нам в наш бар. Угощенье сегодня – за мной.

Согласие Веры на новую встречу я воспринял как ее извинение за отвешенную ею мне грубоватую фразу: «Можешь уматываться!» Но не тут-то было.

Они ступили в бар: Надя – веселая, Вера – надутая. Надя, поцеловав меня в щеку, опустилась на стул напротив, Вера с жестким блеском в глазах села рядом, не поворотив головы в мою сторону. Я, оказывается, был чем-то перед ней виноват.

Юра мигом доставил за наш столик стопки с коньяком, чашки с кофе и тостом разразился:

– Всего у нас у всех вдосталь, и надо лишь, чтоб иногда нам удача спадала с небес. Ура, вздрогнем!

Вера не выпила весь налитый коньяк, как сделали мы трое, а лишь чуть отпила из стопки:

– Я не буду здесь наклюкиваться. Меня тянет в бар курорта «Пицунда» – там музыка отличная. Поехали туда.

– Мысль правильная, – подала голос Надя.

– Я – за, – поднял руку Юра.

– А я – против, – вырвалось у меня.

Вера наконец-то почтила презренную мою личность своим взглядом:

– Ты недоволен нашей компанией?

Я задал ей встречный вопрос:

– Ты кто по профессии?

– Я – преподаватель Московской государственной консерватории.

– А вечная твоя профессия от рождения – руководитель. Я же по природе не пригоден исполнять взбалмошные начальственные установки. И вообще, мне сегодня после бара по душе – плавать в ночном море.

– Ну и плавай на здоровье.

Вера встала из-за стола и обратилась к Юре и Наде:

– Если вы – не со мной, я еду одна.

Они втроем уехали.

Утром я не обнаружил Юру с матрасом ни на правдинском, ни на писательском пляжах. Дрыхнул ли он после бурной ночи или уже жарился с Надей и Верой на пляже нудистском – оставалось гадать.

Отобедав, я вышел из столовой в холл и с удивлением углядел сидящую в одном из кресел Веру. Она поднялась и шагнула мне навстречу:

– Юра сказал, что у тебя сегодня последний день на курорте. Так?

– Да.

– А у нас с Надей еще понедельник, вторник, среда…

Вера взяла меня под руку и прильнула губами к моему уху:

– Есть идея. Поедем сейчас вместе на рынок в Пицунду и купим вкусной еды, хорошего вина и чачи. А вечером накроем стол в гостиной моего номера, позовем Надю с Юрой и отметим твой отъезд. Ты своим не в меру упрямством меня огорчал, но и было мне с тобой приятно. Поэтому нам надо расстаться по-доброму. Ну, согласись…