плоти и не была монахиней. Во-вторых, ДНК-профиль Петы есть в Сети. Она чистокровная скандинавка, в той части её генетического кода, что отвечает за внешность. Я прогнал вашу ДНК, Миранда, через все банки данных. О вас нет ни одной записи, и вы точно не можете быть Петой, потому что генетически вы семитка, а не скандинавка.

— Семитка? Я? — не поверила гостья.

— Да, вы еврейка, Миранда, — с особым удовольствием подтвердил Грегор Урквин. — В этом плане, мы с вами принадлежим к одному народу.

— Если я еврейка, тогда почему у меня лицо этой Петы? — воскликнула сбитая с толку Миранда.

— Потому что кто-то вам его пришил, — ответил хозяин дома.

Миранда прижала ладони к щекам и стала себя ощупывать:

— Как это пришил?

— А вот как вам его пришили, я смогу ответить только после того, как просканирую вашу голову на молекулярном сканере, — пообещал Грегор. — Если вы уже поели и попили, пройдёмте в лабораторию. Я как раз с утра прогрел сканер, так что процедура не займёт и десяти минут.

— Да что уж там тянуть, — Сэм поднялся и, подойдя к Миранде, протянул ей руку, чтобы она поднялась: — Пойдём?

Спустя полчаса, когда они вернулись в гостиную, Урквин показывал им сканированную копию её головы, плывшую в воздухе прямо над подносом.

— Я в этом ничего не понимаю, — призналась Миранда по мере того, как Урквин просматривал цветную модель, прокручивая её под разными углами и последовательно увеличивая отдельные участки.

Сэм поначалу пытался что-то разглядеть, но и он вскоре оставил это дело.

— Череп как череп, — бросил он, откинувшись на кресле и прикрыв глаза.

— Бу на тебя, — то ли в шутку, то ли всерьёз обиделась на детектива Миранда.

— Тут я вынужден согласиться с дамой, — сказал Урквин. — Это не «череп как череп». Это вообще чёрт тебе знает что.

— Что ты этим хочешь сказать? — открыл глаза Сэм.

— Я думал, что это просто пересадка лицевых тканей, — ответил Урквин. — Но, как я вижу, пересажена вся лицевая часть черепа, а также подкорректированы голосовые связки, чтобы изменить голос.

— Но как? — не поверила Миранда.

— Тот, кто сделал это с вами — нейрохирург экстра-класса, — предположил Грегор. — Он отрезал у вас всю лицевую часть черепа, вместе с нижней челюстью, оголив при этом лобные доли головного мозга, и приставил на это место такую же… хм… деталь от лица Петы Йагердсен. Так он попытался добиться абсолютного портретного сходства. Все мышцы были сращены друг с другом, да и нервы тоже. Ничего бы не получилось, если бы хирург подошёл к делу формально — геометрия каждого черепа уникальна, но тут налицо тщательный расчёт — всё вырезано так, чтобы встать тютелька в тютельку на чужой голове. Соединение сделано разъёмным. В костной ткани сформированы специальные замочки. Если надавить вам на лицо определённым образом, предварительно разрезав кожу и мышцы, то можно снять с вас лицо Петы Йагердсен с той же лёгкостью, как снимается крышка с пищевого контейнера. Чмок — и всё.

— Прекратите! — закрылась руками Миранда. Она даже прижала к себе колени, настолько её испугала только что озвученная аналогия.

— А где теперь Пета Йагердсен? — спросил Сэм у Урквина.

— Где угодно. Начиная с помойки и заканчивая морозильником. Это если её не используют ещё для чего-то. Если же ей приставили лицо, принадлежавшее Миранде, то она вполне может быть дееспособна прямо сейчас. Возможно, она также кушает таблетки и не помнит, что с ней, — предположил Урквин.

— Но кто мог такое со мной сделать? И с ней тоже? — с содроганием в голосе спросила Миранда.

— Как я уже сказал, такую работёнку мог провернуть только нейрохирург экстра-класса. Ему не обязательно было оперировать самому. Он мог просто запрограммировать авто-хирурга, чтобы тот потом сделал всю работу за него — это нормально в наши дни, что людей оперируют роботы, но даже для такого программирования по-прежнему нужен настоящий спец по нейрохирургии. В северном полушарии я пока что знаю только одного такого человека.

— Клементина, — прошептала Миранда.

— Да, именно, — кивнул Грегор. — Наша баронесса — именно такой специалист. По крайней мере, она была таковой в своей первой жизни — до того, как противокорабельная шрапнель превратила «Космодамианск» в дуршлаг.

— Клементина — ведь тоже ньюмен? — спросил вдруг Сэм.

— Именно что нет, — ответил Урквин. — Я уже вскользь упомянул об её уникальности. Клементина Сидонская — единственная среди постумных святых, чьи чудеса нельзя оправдать ньюменскими способностями. Она человек, и то, что при этом она творит чудеса, считается в ВЦС главным доказательством её истинной и неподдельной, дарованной самим Богом святости.

— Как ты можешь утверждать, что Клементина — человек, а не ньюмен? — спросил Сэм.

— В Сети есть генный профиль Клементины.

— Что — прямо её генный код выложен? — не поверил Сэм. — Что же это за Сеть такая?

— Не генный код целиком, а только уникальные последовательности из него, позволяющие однозначно опознать человека, — поправил Урквин. — В русском сегменте Сети, кстати, такое тоже практикуется. Для многих известных людей, кроме их трёхмерных фотографий и роликов, выложены генные профили. Разрешено выкладывать профили только мёртвых людей. Клементина и Пета как раз попадают в эту категорию. Они обе уже мертвы. Их постумные копии считаются уже другими людьми.

— Убедил, — сдался Сэм. — Так что там с генным профилем Клементины?

— Она человек. Homo Sapiens. Даже без её генного профиля мы можем проследить её родословную на многие века в прошлое — к тем самым русским помещикам Гейденам и Витгенштейнам, от которых наша лунная баронесса ведёт свой род.

— Фамилии какие-то нерусские, — заметила Миранда.

— Я не историк, чтобы как-то это комментировать, — примирительно поднял руки Урквин. — Тем не менее, Клементина Фредерика не была создана в пробирке. Она человек и, более того, неодворянка. Её родовой домен — обширная область на тёмной стороне Луны. Как я узнал, она до сих пор сохраняет права на часть тех земель. Её непрямые потомки, тамошние Витгенштейны, рады были бы видеть её в гостях, но она так ни разу и не приняла их приглашения за все те сто лет, что прошли с момента