её первого постумного воскрешения.

— А вот это странно, — покачал головой Сэм. — Могла бы и слетать к родственникам.

— Сразу после того, как ей ткнут в спину шокером, — напомнила Миранда.

— Ах да… Ей же запрещают выходить, — вспомнил Сэм.

— Грегор, мне нужен ваш совет, — обратилась к Урквину Миранда. — Я не знаю, что теперь делать после того, что вы мне сообщили.

— Всё зависит от того, что вы хотите.

— Я хочу понять, кто я, — твёрдо ответила Миранда. — Может, мне стоит пойти к Клементине и поделиться с ней той информацией, что я от вас получила?

— Это плохая идея, — хором сказали Сэм и Грегор. Они сами не ожидали такой синхронизации, так что оба повеселели.

— Почему плохая? — не поняла Миранда.

— Если Клементина пересадила вам лицо Петы и стёрла вам память, то, наверняка, она ведёт какую-то свою игру, — пояснил Грегор. — И, наверняка, это очень грязная игра. В ней пока что много непонятного, но, судя по всему, Клементина пойдёт на многое, чтобы игра продолжалась по её сценарию. Полагаю, что она прослушивает ваши болталки. Слежка другими методами также не исключена. Если вы попытаетесь вывести Клементину на чистую воду, то вам просто не хватит опыта и данных, а в ответ она может попытаться убрать вас обоих. Руками своих протопресвитеров, например… или даже руками того старика. Вынужден признать, расстановка сил и интересы сторон во всей этой истории — загадка даже для меня, а ведь, казалось бы, распутывать тугие клубки — моя профессия.

— Что же мне делать? — взмолилась швея.

— Держите язык за зубами о том, что узнали о себе, — посоветовал ей Урквин. — Продолжайте расследование. Возможно, со временем я смогу раскопать больше информации, или же вы всё вспомните сама, перестав принимать лекарства, что ещё лучше… Или не вспомните ничего стоящего. Всё зависит от того, насколько вы были осведомлены до того, как вас обманом принудили принимать монамнезин. Возможно, что вы ничего не знали изначально, и вас используют просто как швею, чтобы сопровождать Сэма в этом опасном предприятии. Я не стал бы исключать и такой банальный вариант. Тяга всё переусложнять и везде видеть заговор — главный враг детективного расследования.

— Неизвестность ещё хуже холода, — призналась Миранда. — Её я ненавижу почти так же сильно, как мёрзнуть.

— Держитесь и будьте благоразумны, вот, собственно, и всё, что я могу вам посоветовать, — сочувственно сказал ей хозяин дома.

— А мне что делать? — спросил Сэм у Грегора.

— Ты достанешь мне списки посетителей Клементины за прошлые годы. Держу пари, наш убийца там как-то засветился. Это для него личное дело. Возможно, он был удалён из списка или его переносили несколько раз. Попроси Клементину дать списки за как можно больший период. За десятилетия — это было бы лучше всего. Я проанализирую их и попробую найти ключик к личности дедушки с микрогранатной винтовкой.

— Хорошо, я рискну, — поёжился Сэм. — Надеюсь, Клементина будет настолько любезна, что передаст нам эти списки, если они всё ещё существуют, конечно.

— Ты уж постарайся, — улыбнулся ему Урквин. — От твоих успехов зависит не только твоё вознаграждение, но и моё.

— Вот ведь ты эгоист, — в шутку пригрозил Грегору Беккет.

— Какой есть, — вздохнул тот и спросил: — Ещё какие-нибудь поисковые запросы?

— У меня всё, — тут же ответил Сэм.

— А у вас, Миранда?

— У меня есть маленький вопрос, — призналась гостья.

— Я весь внимание, — наклонился в её сторону Урквин. Его очки блеснули в мягком свете потолочных светильников.

— Когда мы были в центральном холле Экзархии, мы посетили мемориал Клементины, — нерешительно начала Миранда.

— Да, я ведь просил Сэма возложить цветы, — подтвердил Урквин.

— Там была статуя, — Миранда попыталась подобрать слова. — То есть пластинированное тело одной из монахинь. Она единственная сидела. Более того, она обнимала Клементину за колени. Кто эта монахиня?

— Почему вы ей заинтересовались? — спросил Урквин.

— Мне показалось знакомым её лицо, — ответила Миранда.

— Хорошо, минуточку, — согласился помочь Грегор и снова погрузился в себя.

В этот раз он молчал несколько минут, прежде чем поделиться с гостями результатами своих поисков.

— Похоже, я проворонил ещё одну великую загадку, связанную с Клементиной Сидонской, — сказал Урквин, когда вернулся в реальность.

— Какая ещё загадка? — заинтересовался Сэм.

— Тайна сто семнадцатой сестры, — ответил Урквин. — На момент гибели «Космодамианска» на его борту находились сто семнадцать сестёр из Ново-Елисаветинской обители милосердия. Все они были швеями плоти и ухаживали за раненными, а также проводили несложные операции своими Зингерами. Более ответственную работу делали настоящие врачи во главе с Клементиной Сидонской. Известны имена ста шестнадцати сестёр. Их тела были найдены и захоронены. Некоторых из них пластифицировали для мемориала, который вы видели. Однако, имя одной сестры до сих пор неизвестно. Её тело так и не было найдено. Именно эту сестру Клементина назначила своей первой помощницей. Именно она стоит рядом с Клементиной на большинстве фотографий, сделанных на борту «Космодамианска». Она-то и обнимает Клементину за колени на мемориале.

— Но как такое возможно? Ведь её тело не было найдено, — возразил Сэм.

— Есть информация, что это не пластинированное тело, а муляж, — ответил Урквин. — Энтузиасты просветили экспозицию карманным сканером, и, согласно его данным, по крайней мере, тело сидящей сестры — ненастоящее и сделано из простого пластика. Что-то вроде манекена. За голову они не ручаются. Голова статуи может быть настоящей. Тут сканер не дал однозначных данных.

— Жаль, — вздохнула Миранда.

— Я подобрал для вас фотографии этой загадочной монахини, — Грегор вывел их на экран. — Исследователи заметили, что странная помощница принимала участие практически во всех операциях, проводимых Клементиной Сидонской. Вот, смотрите, Клементина оперирует тяжело раненного солдата своим Омроном. У изголовья операционного стола стоит её первая помощница и держит руку на голове пациента. В другой её руке — Псалтирь. Судя по всему, она читает вслух из книги… А вот другая операция. Клементина оживляет штурмовика, погибшего при абордаже вражеского крейсера. Её помощница снова стоит у изголовья. Одна рука — на лбу пациента, другая держит Псалтырь. Губы приоткрыты. Фотография такая чёткая, что я могу разглядеть текст на