небольшом придорожном кафе. Передохнуть, залить полный бак бензина, выпить чашку кофе, обдумать планы на жизнь. Сообщение отца погнало ее из придорожного кафе в придорожный бар – шумный, дымный, пьяный. Она не хотела напиться, она хотела доказать отцу и самой себе, что может выстоять, не сломаться даже тогда, когда больно, а кругом соблазны. И ведь выстояла… Кажется… Всего один бокал безалкогольного мохито. Лера точно помнила, что безалкогольного. Помнила забитую татуировками мужскую руку, протягивающую ей запотевший бокал. Помнила терпкий, немного странный вкус мохито. А потом не помнила ничего… совсем-совсем ничего…

– Твой отец сказал своему бизнес-партнеру, что устал, – долетел до нее голос Григория. – Устал от твоей нестабильности и твоей ненадежности.

– Да, я очень утомительная личность. – Лера потерла виски руками. Новорожденное воспоминание цеплялось за мозг острыми коготками, не желало исчезать. Теперь оно с нею на веки. Это убийственное воспоминание о том, как она разочаровала своего отца.

– Но твоя мама продолжала надеяться, что ты вернешься. Тайком от твоего отца она даже наняла частного детектива, чтобы он тебя нашел.

– Но он меня не нашел.

– Он тебя нашел, Валерия. Но, позволь, я продолжу.

Лера молча кивнула. Ей не хотелось продолжений и разоблачений, ей вполне хватало того, что она уже знала. Ей хватит этого до конца ее дней.

– Нестабильная, эксцентричная, с суицидальными и паранойяльными наклонностями, зависимая от наркотических препаратов, склонная к бродяжничеству и асоциальному поведению.

– Вы хотите сказать, что все это я? – Лера усмехнулась.

– Я хочу сказать, что именно такой тебя видело общество. Твоя ли была в том заслуга или не только твоя – с этим еще предстоит разобраться.

– Я не такая… – сказала Лера шепотом, а потом расхохоталась и продолжила: – Я не такая, я жду трамвая…

Еще немного – и смех ее перешел бы в рыдания, но душевных сил неожиданно хватило на то, чтобы взять себя в руки и замолчать.

– Ты не такая, – сказал Григорий с абсолютной уверенностью в голосе, и за эту уверенность Лера была готова его расцеловать, но вместо этого лишь крепче сжала кулаки. – Но посмотри на ситуацию глазами стороннего наблюдателя.

– Следователя?

– Пусть даже следователя. У тебя случился конфликт с родителями, после которого ты исчезла.

– А потом объявилась в их загородном доме? – До Леры начало доходить. Ситуация была дикая и абсурдная, но покажется ли она такой стороннему наблюдателю?

Обиженная, психически нестабильная дочь явилась к родителям. Например, за деньгами для очередной дозы или просто по зову больной души. Родители ей отказали, и она взялась за нож… В доме ее отпечатки, она писала маме в мессенджеры, она звонила с маминого телефона своему дяде…

– Я позвонила сама! Я сама позвонила Игорю, чтобы рассказать, что случилось, чтобы попросить помощи!

– И он приехал.

– И не нашел меня. Зато нашел тела…

Лера замолчала, часто-часто задышала открытым ртом, прогоняя паническую атаку. Зеркало, висящее на стене напротив, пошло сетью мелких трещин…

– Спокойно. – На ее плечо легла тяжелая ладонь, и Лера сжала кулаки, до крови вгоняя ногти в кожу, успокаивая поднимающуюся откуда-то из темных глубин души волну. – Представь холодный ручей… Шагни в него…

…И представила, и шагнула, и стояла, в растерянности наблюдая, как вскипает вокруг нее ледяная вода. Стало легче. Отпустило.

– Молодец, – сказал Григорий и убрал руку с ее плеча.

– Ну допустим, – прохрипела Лера, одновременно пытаясь и дышать, и говорить. – Допустим, что я… убила свою маму. А отец?.. Посмотрите на меня! Способна я одним ударом отрубить человеку голову?!

Ей снова потребовалось мысленно шагнуть в ручей, чтобы взять себя в руки. Ничего, она научится.

– Одним ударом сделать такое сложно даже физически крепкому, но неподготовленному мужчине.

– А вы подготовлены? – Лера уставилась на него. У нее уже почти получалось одновременно стоять по колено в студеной воде и смотреть. – Для вас это обычное дело – отрубать головы людям?

– Твой отец больше не был человеком, Валерия.

Она верила. Она помнила, каким стал перед смертью ее отец. Не было в том существе ничего человеческого.

– Тогда кто он? – Лера помолчала и добавила: – И кто вы? – Еще немного помолчала и добавила: – И кто я?

– Твой отец стал упырем, нежитью. – Голос Григория звучал тихо и буднично, так буднично, что Лера как-то сразу ему поверила. Или она верила не ему, а своим собственным воспоминаниям?

– А вы?

– И я. В некотором смысле.

– Упырь? – И снова она почти не удивилась. Наверное, закончился лимит удивлений. – Как Дракула?

– В летучую мышь не превращаюсь, а в остальном аналогия вполне уместна.

– Вы не похожи на… – Лера осеклась. – На то существо.

– Потому что я другое существо. У меня есть душа и воля.

– Ум, честь и совесть… – усмехнулась Лера.

– Можно и так сказать. – Он тоже едва заметно улыбнулся.

– А я в таком случае ведьма, да?

– В таком случае, да. Но откуда ты знаешь? – Кажется, ей тоже удалось его удивить.

– Мне рассказал Мирон, парень из моих коматозных грез. Кстати, кто в нашем раскладе он? Добрый волшебник? Прекрасный вампир Эдвард? Или принц на белом коне?

– Врач анестезиолог.

– Просто врач? Только и всего?

Григорий молча кивнул.

– Но по чужим снам он шастает ловко.

– Это его маленькая способность. Но меня радует твое здравомыслие и твой самоконтроль. Признаюсь, я ожидал худшего.

– Просто я все еще в шоке. – Григорию хотелось говорить правду. И вообще он был бы душкой, если бы не был вампиром. – Но давайте продолжим, да?

Григорий кивнул.

– Если предположить, что я слетела с катушек и… убила свою маму, то я все равно никак не могла бы убить своего отца. Физически не могла бы. И я плохо помню то, что случилось, но эти клыки и эти когти… – Леру передернуло. – Как думаете, полиция примет это за норму?

– На видео не было тела, – пробормотал Григорий, а потом, зажав сигару крепкими, белоснежными зубами, сказал: – Валерия, побудь здесь. Мне нужно кое-кому позвонить.

Глава 24

Астра снова появилась в жизни Милы в самый ответственный момент, именно тогда, когда жизнь эта вот-вот грозила оборваться. Астра, невыносимо стильная и невыносимо элегантная, встала между Милой и надвигающимся на нее упырем, изящным движением выхватила из волос то ли шпильку, то ли заколку и воткнула эту то ли шпильку, то ли заколку прямо упырю в грудь. Тот осел на пол с тихим шипением, Астра подцепила его за ворот то ли ногтем, то ли когтем, потянула к себе, глянула на Милу чуть виновато и сказала:

– Свари нам кофе, а я пока приберусь.

Прибралась она, скорее всего, и со вторым упырем. Саму битву Мила не видела, просто услышала разъяренное шипение, а потом тихий чавкающий звук. Что-то зашуршало и стихло. Словно ничего и не было…

Как бы то ни было, а кофе Мила все-таки сварила. На всякий случай сразу две чашки. Успела как раз к возвращению Астры.

– Ну привет! – сказала Астра, присаживаясь к столу и придвигая к себе одну из чашек. – Не представляешь, как я рада тебя видеть, Мила!

– Рада как подруге или как еде? – Мила мужественно села напротив.

– Глупости! – Астра закурила, протянула ей пачку каких-то диковинных сигарет. – Угощайся!

Сигарету Мила взяла, прикурила от протянутой золотой зажигалки, спросила:

– То есть, убивать ты меня не планируешь?

– Разумеется, нет!

– Аж от сердца отлегло, Астрочка! – Мила затянулась сигаретой, блаженно зажмурилась. Похоже, Харонов подвал сделал ее бесстрашной до глупости. Или просто сил не осталось бояться?

– Я считаю, нам нужно поговорить. Мы как-то не слишком хорошо расстались.

– Вообще нехорошо, – подтвердила Мила. – Я, между прочим, поперлась тебя спасать в эту чертову чащу. И чуть не померла!

– Ты бы не померла, Мила. Я за тобой присматривала. – Астра улыбнулась. – И Харон тоже, между прочим.

– Вот только не надо мне здесь про Харона! – В груди защемило, Мила сделал большой глоток кофе. – Повезло, так повезло! Что с подругой, что с мужиком! Вот думала, наконец-то! Вот и на твоей улице праздник, Людмила! А тут не праздник, тут сплошное вампир-шоу! Как тебе кофе, кстати, норм?

– Я люблю кофе, Мила. И кофе, и хорошее вино. И поесть по-человечески могу.

– По-человечески… – Мила поморщилась. – Вот и я думала, что он человек…

– Если ты сейчас про Харона, так он человек, – сказала Астра и посмотрела на Милу так строго, словно та только что оскорбила ее любимого сына.

– Я видела банки с кровью. Целый холодильник банок! Аккуратными рядками! Я фотку его видела, где он мертвый на прозекторском столе! Человек, говоришь?!

– Я еще и говорить-то не начала. Ты ж мне не даешь.

– А есть что сказать?

– Про Харона? Есть. Если ты, конечно, хочешь выслушать.

Она хотела! Ох, как она хотела слушать про Харона. Кем бы этот