Киры, фотографировались. Это, должно быть, хорошо вышло. Смонтировали несколько картин, а перебрали уйму. С трудом подыскиваем место на стенах, перебрались в прихожую. Пили. Народ посматривает и делает какие-то не доходящие до меня замечания. Очень странно, что я привлекаю внимание. Что это? Излишняя женственность восьмого марта так на них действует, или что-то непонятное привлекает внимание ко мне? Я не понимаю, в чем дело. Косятся, как будто не у себя в городе. Слушали много джаза, поначалу внимательно, постепенно все более рассеянно. Привез «Японские легенды о чудесах». Дело было. Договаривались о том, как пристроить эту рукопись, говорили вообще о новостях. Настроение очень хорошее, и его ничто не портит. Погода очень мягкая, в магазине на Искровском полно напитков. Взял два «Кавказа». Разные дорогие вина продаются и водки всякие. Один «Кавказ» употребили, а второй так и остался. Может, вечерком кто-нибудь зайдет. Допились до «Апшерона». Вот жизнь.

9 марта. В праздничную ночь не сплю, читаю. Хоть ночью никто на тебя не смотрит. И дома еще выпил немного «Лидии». Теперь ее продают в бутылках с пробками. Не знаю никаких новостей. Пора отдать дневник Боре, обсуждали, как у него получить предыдущие тетрадки, надеемся, что он их обработал как следует, а с этой будет уже легче. Почерк разборчивый, и записи последовательнее идут. Будет ли он редактировать, ведь я пишу ничего не исправляя, как есть. Может, он не возьмется, тогда пускай Кира прочтет, кое-что ему наверняка интересно. Я бы мог больше о его дяде навспоминать, как я пытался безуспешно, еще со школьных времен, разузнавать о нем, но сейчас что-то больше не вспомнить. Может, и так понятно. Надеюсь. Это дело, потом разные другие дела – надо будет еще раз приехать в картинках порыться. Есть большая коробка, до которой руки не дошли. Хотим поснимать что-нибудь из работ на черно-белую пленку. С Эллой он нас снимал с одной картиной с цветами, к которой не удается пару подобрать. Мы сидели, как на литографии Герты Михайловны. Интересно, что из этого получится. Он только начинает со вспышкой снимать, а может, и нет, не знаю. Натюрморт мой чайный не достали, я бы хотел попробовать его снять. Он хорошо должен выйти на фотографии.

Завтра Вера уезжает на весь день своих навещать, надеюсь, что бутылку нам оставит, еще «Лидия» есть у нее, запасена. В нашем магазине думал вначале что-нибудь купить, но очередь такая, что даже не верится, таких я и на Белы Куна не припомню. Дошел туда почти, а там закрыто. Кира ходил за вином перед обедом, и ему ничего не досталось. Вот какие порядки, рады и «Кавказу». Нельзя сказать, что мы только из-за выпивки встречаемся. Я здесь это вижу. Передам ему дневник, пусть поступает как хочет. Может, и Эллочке будет что-то интересно из моих воспоминаний. Я о многом еще не вспоминаю, о наших московских похождениях, да и многих ленинградских знакомых. Одни уехали, о других еще не вспоминается.

Завтра собираемся на три дня уехать на Петроградскую. Вот там у пивных ларьков меня никто не помнит. Надо укол сделать, деньги получить, а мама собирается остаться у себя подольше. Хочет, чтобы мы пожили одни. Это не так уж важно. Я книги оттуда захвачу, и все мои они будут опять в одном месте. Хотелось бы все же в Эрмитаж попасть. Не знаю, наверное, не получится. Плохо, когда много заграничных выставок. Арманд Хаммер привез в Москву «Кодекс» Леонардо. Можно представить, что там делается, а он говорит, что удастся возобновить культурный обмен. Культурный обмен – это что-то, что проходит мимо простого народа, это как бы где-то не здесь. Во времена «Метрополитена» и выставок всякого золота это очень становится заметно, но, когда эти модные выставки следуют одна за другой, становится ни за ними не уследить, ни просто в Эрмитаж не попасть. А отделы Востока закрыты. Прямо настроение китайской поэзии. Привез еще Су Дун-по. Может, Верочка захочет попечатать. Есть поэма «Тайфун», сочиненная на Хайнане. Никогда ничего сочиненного там пока не встречал. Сборник маленький, но нарядный. А Тэрнер читается легко, несмотря на избыток незнакомых непереводимых слов и выражений. Успел только заглянуть. Мне казалось, что это на материале индийской мифологии написано, а оказывается, что все о первобытной мифологии. Но читается легко, если не вдаваться в суть разногласий между разными учеными.

Вышла еще книга курдского писателя, не знаю ее названия и не видал, но, кажется, у Миши она есть или будет. Можно будет глянуть, что это такое. Больше ничего нового, кажется. У них если есть новости иного рода, то они молчат, как-то не доходит до них.

Вот три подряд праздничных дня, а в воскресенье нужно на работу. Внимание рассеянное. Это недостаток. Хорошо и нехорошо одновременно пить помногу. Не ругаются дома, и то ладно. Вера сперва хорохорится, но потом уступает и соглашается, что я прав по-своему. От этого легче. Когда я возвращаюсь, они уже кончили читать свой детектив и быстро приготовляют праздничное мясо с фасолью. Но за едой говорят о том, что я, конечно, пьян. А я не пьян, но спорить не в силах. Просто рассказываю все как было и ложусь после еды. Неожиданно засыпаю. И когда просыпаюсь, время уже Канновера одного слушать. Боб Шэнк играет на флейте, но я еще не совсем пришел в себя. Мама уже легла, к тому же очень много музыки было днем.

Спасаюсь чаем да писанием. Читаю понемногу, курю. Несмотря на праздник, все тихо. С шумом гости уже разошлись. Ночью ненарушимая тишина в доме. Мне спокойно. Все успеваю до утра, но не чувствуется совсем творческого подъема, как-то делаешь все только привычное. Сегодня не надо выходить на улицу. И не надо действительно. Как не надо мешать другим заниматься своими делами. Развлекаться. Тут развлечение-то одно – пиво да вино. Вот не мешай тем, кто все остальное время занят делами. В будни у меня довольно времени для всего того, для чего у других в праздники только находится время. Скоро теперь уже наступит весна, но она в этом ничего не изменит. Кажется, школьники будут больше заняты, а так все круглый год одно и то же. Любоваться на отпускников я тоже не привык. Но и летом бывают будни, когда довольно свободно можно переделывать все свои дела. Я ходил в прежние годы много за вином и повадился брать