На сей раз Маргарита, как ни старалась держаться, все же побледнела.

– Вот как? Так эти люди укрывались в Нельской башне?

– Похоже, – сказал король, – они давно уже там обосновались, но не это вызвало у меня интерес. Рано или поздно эти люди все равно будут схвачены и повешены – все уже решено. Что оказалось занимательным для меня и должно заинтересовать и вас тоже, сударыня, так это то, что в Нельской башне я едва не обнаружил тайну этого предательства, и если бы не этот Филипп д’Онэ…

– Так это Филипп д’Онэ, – пробормотала королева, – помешал вам узнать имя этой изменницы!

И Маргарита, сделавшись белой как мел, погрузилась в некую глубокую задумчивость, тогда как король продолжал:

– Вы только представьте себе, моя дорогая Маргарита: на последнем этаже башни, обустроенном будто специально для тайных оргий, я обнаружил в столе бумаги, написанные той, которая предавалась этому разврату… той, которая меня предает!

Король говорил обычным голосом, глядя куда-то вдаль сквозь решетки окна, словно воскрешал в памяти ту сцену, о которой рассказывал. При последних его словах Маргарита вздрогнула и до крови прикусила губу, чтобы сдержать рвавшийся из груди вопль ужаса. Ее округлившиеся от испуга глаза пытались прочесть правду на лице короля. Приняв эти слова на свой счет, она решила, что ей настал конец.

«Он все знает! – подумала она. – Он и Валуа решали мою судьбу. И теперь он играет с жертвой, перед тем как отдать ее палачу!»

– Эти бумаги, – продолжал король, – я уже держал их в руках – (Маргарите с преогромным трудом удалось не упасть в обморок.) – и собирался прочесть, как вдруг этот человек, этот Филипп д’Онэ, вероломно набросился на меня, вырвал их у меня, и пока с дюжину его товарищей держали меня на расстоянии при помощи своих шпаг, сжег их!

Ужасный вздох вырвался из груди королевы, и она прошептала:

– Спасена…

И таким было самообладание этой женщины, что ни единая складка ее лица не выдала того сильнейшего волнения, которое она испытывала в этот момент.

Но король уже продолжал:

– Мне остается, дорогая Маргарита, попросить у вас прощения за то преступление – иначе и не скажешь, – которое я совершил против вас.

– Против меня?

– Да, увы! Вас, ангела чистоты! Вас, которую народ называет Маргаритой Добродетельной, как меня зовет Людовиком Сварливым, я посмел на минуту заподозрить…

– Заподозрить меня! – промолвила Маргарита голосом тихим и хриплым. – И в чем, великий Боже!..

Она чувствовала, что все ее страхи вновь подступили к мозгу. Она трепетала, ожидая, что ответит король, так как этот ответ – то была жизнь или смерть. Но король ответил не сразу.

Словно сами собой нахлынули воспоминания. Он вновь оказался в Нельской башне, вновь увидел себя рассматривающим картину, представляющую Госпожу Добродетель. И в эту секунду, когда он просил у Маргариты прощения за то, что посмел ее подозревать, откуда-то изнутри вновь возникло это подозрение, которое, как ему казалось, он подавил навсегда. Машинально он прошептал:

– Госпожа Добродетель!..

То было имя, которое в народе дали Маргарите Бургундской – не смеха ради, но из глубокого уважения.

И, произнося это имя, король вновь отчетливо видел эту фигуру Госпожи Добродетели, которую он искромсал кинжалом, потому что ему показалось, что она напоминает королеву. Словно безумный он опять прошептал:

– Госпожа Добродетель!..

И так как глаза его смотрели прямо в глаза Маргарите, эхо, отблеск этих слов вдруг промелькнул дикой мыслью:

Почти тотчас же король разразился нервным смехом, неистово потряс головой, словно для того чтобы убедить самого себя, что подобная гнусность невозможна.

– Сир! Сир! – пролепетала Маргарита в пароксизме страха. – Придите в себя, умоляю! У вас какой-то растерянный взгляд, да и руки трясутся! Именем Господа скажите, что с вами происходит?..

– Нечто ужасное, Маргарита! – промолвил несчастный молодой человек, столь влюбленный в жену, что в эту минуту он готов был возненавидеть себя за то, что вновь посмел заподозрить ее в измене. – Я расскажу вам всё, что меня терзает.

И на сей раз король ощутил, как из глаз его хлынули слезы.

В эту трагическую секунду Маргарита проявила невероятную смелость, решительность и хладнокровие. Она поспешно вскочила на ноги, присела или, скорее, бросилась на колени к Людовику, обвила его шею руками, прильнула к его губам и страстно зашептала:

– Расскажи, мой король, мой возлюбленный Людовик! Расскажи! Излей свою бедную душу, освободи от всего, что ее отягчает! Доверь мне секрет своих страданий, пусть даже мне придется услышать, что ты обвиняешь саму меня, что именно меня подозреваешь, пусть даже я умру, узнав, что Людовик подозревал Маргариту!

От поцелуя Маргариты у короля кругом пошла голова. Более, чем когда-либо, он ощутил, что обожает ее всей душой и всем телом. Более, чем когда-либо, он ненавидел себя за то, что посмел ее подозревать. Но он понял и то, что подозрения все еще живы в нем.

– Что ж, – проговорил он, глотая подступивший к горлу ком и гневно поведя плечами, – слушай: там, в этом зале гнусного разврата, я видел одну, еще более гнусную, картину! На этом холсте была изображена женщина, и женщиной этой была ты, Маргарита!

Королева издала вопль ужаса.

– Как! – вскричала она. – Неужто этим мерзавцам хватило наглости изобразить на картине их оргий кого-то, кто имеет сходство со мною?

Это было великолепно.

Тотчас же найденное Маргаритой объяснение было столь естественным, столь правдоподобным, что король остолбенел от изумления. Затем вдруг он порывисто обнял Маргариту и, смеясь и одновременно плача, забормотал:

– И как только я сам не догадался! Видит Бог, так оно и есть! Иначе и быть не может! Эти самые разбойники, в шутку или из презрения, и совершили сие святотатство! А я-то подумал было…

– Расскажи, – промолвила Маргарита с меланхоличной улыбкой, – расскажи лучше всё сразу, так как если мне доведется хоть раз еще испытать подобную муку, я, наверное, умру!

– Прости, дорогая Маргарита! Прости! – прошептал опьяневший от страсти король. – Да, я должен сказать тебе всё – это будет моим наказанием! Что ж, в порыве неистового безумия я на секунду даже представил, что это ты – ты! – бывала в Нельской башне, и что именно с тебя писал художник ту женщину, которую я видел на картине!

Маргарита содрогнулась всем телом, так как эти слова короля были истинной правдой, от начала и до конца!

– И это еще не все! – продолжал Людовик. – Этому моему сумасбродству, пожалуй, имелось некое оправдание… так как, представь себе: когда я открыл шкаф, то обнаружил там платья, пропитанные ароматом твоих любимых духов…