Наместник снова поцеловал ее, на этот раз его прикосновения показались ей грубыми и нетерпеливыми.

— Эти люди более опытны, чем я, в искусстве войны, — пояснил он. — С каждым шагом я чувствую, что поступаю неправильно, все глубже увязая в чьих-то планах.

Именно так ощущала она себя во дворце императора, всегда вынужденная сражаться против властных мужчин и понимать, что не в силах от них освободиться. Так было с Гао и его ставленниками. В некотором смысле даже император Ли Мин подчинил ее своей воле.

— Ты не хотела быть частью всего этого, — напомнил он ей.

— Но я уже часть этого.

— Нет. — Одно слово. И прозвучало оно как окончательное решение. Ли Тао провел властной рукой по ее спине. — Это не имеет отношения к нашему договору. Я не могу оставить тебя здесь.

Его черные глаза требовали ее всецело, несмотря на кажущиеся отрицания. Суинь касалась нежными пальчиками твердой линии подбородка, ожидая, что он отвернется, но Ли Тао не сделал этого. И хотя он никогда бы не признался в подобной слабости, она все же обладала некоторой властью над этим неукротимым мужчиной. Однако впервые ей не хотелось использовать эту силу для собственной пользы. Суинь лишь желала найти какой-нибудь способ помочь ему. Теперь ей уже не достаточно было просто выжить, всего лишь существовать.

И снова перед Суинь промелькнул обрывок неясного видения. Они двое, много лет спустя, идут вместе. Ли Тао рядом с ней, по-прежнему высокий и величественный. Лишь только плечи его слегка опустились с годами, волосы поседели. Она вспомнила, как он один раз говорил с ней о семье, о будущем, о наследстве. Суинь от всего сердца желала, чтобы это было именно тем, чем она может его соблазнить.

— Возможно, нужное решение лежит за пределами того, что мы можем сделать в одиночку, — высказала она смутную идею.

Ли Тао нахмурился, не понимая. Да и у нее самой эта идея только начала формироваться в голове.

— Что, если ты отправишься напрямую к Шэню? Он не хочет гражданской войны. Прими его власть, усмири перед ним свою гордость. — Суинь ничего не понимала в битвах и армиях, однако она знала, что такие люди, как Ли Мин и император Шэнь, руководствуются в жизни высочайшими моральными принципами. — Явись перед Шэнем без своей армии, — продолжила она. — Возложи свой меч к его ногам и скажи, что все, сделанное тобой, сделано во имя империи.

— Как пес, подставляющий шею под нож, — с издевкой заметил он.

— Это благородный жест с твоей стороны, — возразила она.

— Это самоубийство.

Наместник резко отошел прочь, подальше от Суинь и ее советов. Его суровый силуэт на фоне бамбукового леса говорил о его изоляции и одиночестве. Вот почему Гао осмелился вступить с ним в противоборство, поняла она, по той же причине хитроумный наместник использовал и саму Суинь, когда та жила во дворце.

Ли Тао был одинок. У него никогда не было союзников.

Ей бы очень хотелось узнать, о чем он сейчас думает, но Ли Тао полностью погрузился в себя. Когда он повернулся к ней, чтобы сообщить, что им следует возвращаться, у нее не нашлось возражений. Суинь молчаливо шла подле него по тропинке. Окружавший их лес наполнился щебетом и веселой трескотней птиц. Ли Тао не смотрел на нее. Он только немного замедлил шаг, приноравливаясь к ее маленьким шажкам. Суинь пыталась придумать, что бы такое сказать, не показывая охватившую ее печаль.

Возможно, он решил, что она сошла с ума, предлагая ему открыться перед своими врагами, или наконец убедился, что ее подослали к нему, чтобы соблазнить и погубить. Суинь не имела ни малейшего права внушать ему идеалы чести и самопожертвования, когда сама совершала в прошлом ужасные поступки, стремясь сохранить себе жизнь. Это все, что бывшая наложница когда-либо знала, но теперь она желала большего. И даже несмотря на то, что это представлялось невозможным, Суинь все равно этого хотела.

Суинь не беспокоила его весь оставшийся день. К его удивлению, она удалилась под благовидным предлогом на свою половину, едва они добрались до дворца. В ожидании дополнительных донесений Ли Тао вернулся в кабинет. Войска выстраивались на позиции. Наместник рассылал гонцов и издавал приказания, однако все это скорее походило на бессмысленное передвижение фигур на доске.

Война подступила к нему, быстрая и стремительная, как змея, преследующая свою добычу, но он не боялся смерти. Ли Тао заложил свою жизнь много лет назад, когда впервые взял в руки нож, унесший чью-то жизнь. И, наблюдая за тем, как Суинь скрылась в глубине дома, он размышлял, с чем еще ему придется распрощаться.

Ночь уже настала, когда он наконец погасил светильники, чтобы вернуться в свои пустые покои. Дверь спальни открылась мгновение спустя после того, как он закрыл ее. Когда Суинь вошла в комнату, его переполняли чувства, очень похожие на благодарность.

К тому времени в нем разгорелось страстное желание, она выглядела так потрясающе, что он жаждал взять ее прямо на жестких половицах, как это случилось в первый раз. Однако Суинь стояла перед ним со скрещенными на груди руками, в глазах ее застыли вопросы.

Он отвел девушку к постели и распустил ее волосы, зачерпнув пальцами пригоршню черного струящегося шелка. Ласковыми руками спустил одежды с ее плеч, целуя каждый приоткрывшийся участок ее гладкой кожи. Внешне он оставался нежным. Внутренне — ощущал страстный чувственный голод и готов был буквально поглотить ее.

— Ты и в самом деле можешь погубить любого мужчину. — Руки его жадно ласкали ее плечи. — Соблазнить и заставить забыть обо всем.

— Но это не я, — возразила Суинь. — Это все ложь.

— Нет, не ложь.

Столько поэтов и живописцев пытались запечатлеть очарование прекрасной Лин-гуйфэй, однако никому из них не удалось передать ее сущность. Она могла свести с ума мужчину, не пошевелив и пальцем. Ли Тао бережно касался губами ее век, щек и наконец, нашел ее уста. На долгий, бесконечно долгий миг они застыли, слившись в страстном поцелуе. Она удалилась от него после проведенного вместе утра, однако не высказанные ею вопросы никуда не делись, и он чувствовал их в ее нерешительности.

Она хотела знать, был ли это их последний раз?

Он не мог дать ей ответа. Ли Тао нежно обвел пальцем изящный изгиб ее шеи и спустился вниз, лаская кончиками пальцев выпуклости ее сосков. Под его прикосновениями кожа ее покрылась сладостными мурашками. Ли Тао опустил Суинь на постель, его возбужденный орган выпирал сквозь грубую материю его шаровар.

— Я поеду с тобой… — предложила она.

Он не понимал значения ее слов. Кровь бешено пульсировала в жилах.

— К императору Шэню, — продолжила она. — Мы отправимся к нему вместе.

— Ты встанешь рядом с изменником? — жестко спросил он. — Это бессмысленно.

Она отрицательно покачала головой. Руки ее обвили его плечи, притягивая его к себе, ее мягкие груди прижались к его груди. Суинь жертвовала собой, идя на риск ради него. Он не понимал почему, не хотел думать о том, что это может означать. Не сейчас. Ли Тао потянулся, чтобы развязать свой пояс.