– Ты не можешь оставить ее здесь! У тебя нет над ней власти!

Ответом ему был чарующий смех королевы. Словно вторя ему, где-то в стороне послышался тоскливый собачий вой. Со всех сторон в тумане замелькали черные тени, похожие на крылья летучих мышей. Воздух наполнился шорохом, писком, невнятным бормотанием. Элейн испуганно схватила меня за руку, и мы побежали.

Бежать было тяжело. Туман хватал за плащи, над извилистой тропой низко нависали корявые сучья, на которых болтались клочья серого мха, похожие на лохмотья висельников. Отовсюду раздавались то странные шорохи, то злорадный хохот; за деревьями мелькали чьи-то злобные рыла. Словно Дивный мир, только что радушно нас привечавший, вдруг вместо улыбки явил свой жуткий оскал. По счастью, пылающий соляной след, оставленный предусмотрительным волшебником, был хорошо виден. Туман протягивал к нему хищные щупальца, но сейчас же отдергивал их, будто обжегшись. Тропа корчилась под этим следом, выворачиваясь у нас из-под ног, так что мы с Элейн то и дело спотыкались, падали, но снова бежали, подгоняемые страхом. Шагов Амброзиуса не было слышно.

На вершине холма деревья, иссеченные ветром, росли редко. Когда лес пошел гуще, я поняла, что мы спустились почти к самому подножию. Тропа здесь рассыпалась на несколько стежек, а потом и вовсе исчезла. Мы метнулись в одну сторону – запутались в густом подлеске, метнулись в другую – и замерли: там под чьим-то натиском трещали и ломались кусты. Судя по звукам, к нам ломился матерый кабан. Вдруг Элейн тихо ахнула и схватила меня за руку. Впереди, в тумане, неясно обозначились контуры человеческой фигуры.

– Эй! – закричала она. – Постойте!

Фигура исчезла. Вместо человека нам навстречу из леса выметнулся пес – лохматый, черный, с оскаленной пастью. Элейн, вскрикнув, упала. Вне себя от страха, я вслепую нашарила камень, метнув его в проклятую тварь:

– Пошел прочь!

– Оставь его, он не посмеет к вам приблизиться, – прозвучал запыхавшийся голос.

Вырвавшись из тумана, к нам подбежал Амброзиус. Как я была рада его видеть! При его появлении черная псина, поджав хвост, тут же канула в сумерки, будто растаяла.

– Гостиница в той стороне. Пойдем, – сказал он. Поднял на руки бесчувственную Элейн и уверенно зашагал в темноту.

Уходя, я не раз оглянулась, однако никто нас не преследовал.

Плутая в лесу, мы потеряли всякое представление о времени. Когда мы спустились, небо над деревушкой уже вызвездило, только на западе еще алела полоса заката. Был вечер того же дня. Хозяин харчевни, привлеченный криками Амброзиуса, без лишних слов отвел нам комнату наверху и приказал служанке нагреть камни в очаге. Эти нехитрые приспособления использовались здесь вместо грелок.

Меня тревожило состояние Элейн. Она была все так же холодна и неподвижна, когда Амброзиус уложил ее на постель поверх покрывала. Если она потеряла сознание от страха, то почему до сих пор не пришла в себя? Некстати вспомнилось вдруг старое поверье: никогда не спрашивай дорогу у черной собаки, ибо если она ответит, то спрашивающий умрет до конца года.

– Она ведь поправится, да? – спрашивала я с лихорадочной надеждой.

Разом постаревшее, застывшее лицо Амброзиуса с суровой складкой у губ не предвещало ничего хорошего. Влажной тканью он обтер лоб Элейн и все время держал ее за руку, слушая пульс. Затем достал из-за пазухи какой-то флакон, жидкость в котором мерцала, переливаясь золотистым цветом. Стоило отвинтить крышку – и по комнате поплыл запах меда, смешанный с ароматом спелых абрикосов. Будто бы за стылым, подернутым изморозью окном внезапно расцвело лето. Амброзиус бережно поднес флакон к губам бесчувственной женщины. Мне послышалось, что он пробормотал при этом: «прости меня».

– Стойте! – перехватила я его руку. Я доверяла волшебнику, но сейчас его поведение казалось подозрительным. – Вы уверены, что это ей не повредит?

Амброзиус ответил не сразу:

– В ее положении это единственный способ сохранить ей жизнь. Королева Мейвел притянула ее душу своим колдовством, и нужна не меньшая сила, чтобы суметь противостоять этому. Увы, прогулки по сопредельным мирам – не для простых смертных. Стеклянный остров ранит своими осколками прямо в сердце…

Несколько капель из флакона упали в полураскрытые губы Элейн. Я напряженно ждала. Харчевня внизу жила своей обычной жизнью: было слышно, как люди спорили о ценах, о безопасных дорогах, о мятежниках. Под тростниковой кровлей копошилась какая-то живность. Небо за маленьким окошком сделалось густо-синим, потом почернело. Где-то в морозной дали послышался крик ночной птицы, вылетевшей на охоту. Элейн лежала тихо, не шевелясь, однако лицо ее слегка порозовело, и дыхание стало более ровным.

У меня вырвался шумный вздох облегчения. Искоса взглянув на Амброзиуса, я увидела, что он тоже слегка расслабил плечи. Кажется, у нас появилось время для разговоров. Отойдя от постели больной, я грозно надвинулась на волшебника:

– Это вы виноваты! – крикнула шепотом, чтобы не обеспокоить Элейн. – Зачем вы позволили ей поехать с нами, если знали, что для нее это так опасно?! Почему сразу не рассказали, что отправляетесь на Авалон за компонентами для лекарства? Задурили мне голову своими сказками! Думаете, я не понимаю? Вы взяли меня с собой, потому что боялись, что если придете один, то остров вас не пропустит!

Амброзиус понуро сгорбился, опустив глаза.

– Это правда, – ответил он наконец. – Мы с Мейвел никогда не были друзьями, и я боялся, что она захлопнет дверь перед моим носом просто из вредности. Ты – другое дело. По праву рождения ты можешь выбрать наш мир или Ту Сторону, как пожелаешь. Но я не позволил бы сидам забрать тебя. Твои родители этого не хотели. Жизнь на Той Стороне похожа на волшебный сон, который повторяется и повторяется без конца, как бег часовой стрелки по кругу. Одни и те же танцы под луной, одни и те же развлечения. Вечером они загоняют кабана на охоте, а к утру он встает, отряхивается от стрел, и снова готов к новой забаве. Твои родители не хотели для тебя такой судьбы.

Теперь мне и самой было страшно, как легко я готова была отказаться от моей настоящей жизни, променяв ее на призрачное обещание волшебства!

– Зачем я нужна королеве?

– Только восемь раз в году завеса между мирами истончается настолько, что Мейвел с ее слугами может проникнуть к нам, – объяснил Амброзиус. – Самхейн, Йоль, Имболк, Остара… Праздники годового Круга появились не просто так. Все, что происходит в нашем мире, находит отражение на Той Стороне, однако повлиять на события королева не может. Фоморы, умеющие ходить между мирами, ей не служат. Мейвел неустанно ищет слуг, которые помогли бы ей поддерживать связь с нашим миром.

– Драконы! – воскликнула я, вспомнив, что рассказывал Фонтерой. – Драконы тоже могут проникать на Ту Сторону!

– Значит, она будет охотиться за Кеннетом так же усердно, как за тобой.

– Но тогда… – целая куча вопросов роилась у меня на языке, я просто не знала, о чем спросить в первую очередь. – Как объяснить то, что произошло у мадам Теллер? Я могу поклясться, что через нее со мной говорила сама королева сидов!