Зима, декабрь. Я шла из института, в кармане стипендия, вижу объявление: «Товары из Европы, секонд-хенд», продажа в фойе в филармонии. Филармония была рядом, и я полетела как пуля, боясь, что многие видели объявление и я приду к пустым полкам.

В филармонии и правда была давка, все копошились возле огромных коробок, наклонялись над ними, залезали всем телом и, не разбирая, вытягивали что-то и бежали на кассу, где стояли весы. Многие даже не мерили вещи.

Я потолкалась немного и тоже пролезла к коробке, залезла в нее и вытащила шубу из кролика. Обрадовалась, войдя в азарт, шустро растолкала людей у другой коробки, залезла и, увидев рукав другой шубы, потянула за него (причем второй рукав из коробки тянула какая-то другая тетка, но я у нее вырвала, крепко зажала, выражение лица «не подходи»), зверь был непонятен; вцепившись в обе шубы, отошла в сторону и увидела ящик, в который продавец из пакета насыпала еще вещи. Надев одну шубу на плечи, а другую зажав между ног, я порылась и в этом ящике и ловко вытащила оттуда пояс из парчи 20 сантиметров шириной с какими-то резинками на концах. Я даже не подумала, куда я его надену, он был очень яркий, парча переливалась, я без сомнения решила, что это круто. К зеркалу было не пробиться, шуба из кролика была на мне, рукава казались длинноватыми, а сама шуба короткая — до пояса — и расклешенная, но я была довольна. Вторую шубу померила быстро, так и не поняв, чей мех. Все взвесила и заплатила, как положено, по весу. Люди хватали все, пока стояла к весам, в коробках ничего не осталось. Тетки тащили нижнее белье явно не их размеров, в очереди пытались приложить к себе со словами: «Сойдет, ушью». Свою одежду и покупки распихала по сумкам и гордая, в шубе из кролика, вышла по направлению к маминой работе. Конечно, поддувало сильно, рукава были длинные, но ощущение было неземное — я в шубе.

Не дойдя, увидела машину неизвестной марки, припаркованную у остановки. «Импортная, крутая», — подумала я. Приблизившись, прочитала: «Форд». (Чтобы прочитать марку, подошла впритык, так как зрение у меня плохое.) Из окна машины высунулся парень и, осмотрев меня с ног до головы, сказал:

— Девушка! А вы не можете посидеть в моей машине, пока я отлучусь на десять минут. У меня просто замок в двери сломан, и окно не закрывается.

— А почему бы и не посидеть? Посижу. Идите, — обрадовалась я.

И вот сижу я в машине, выглядываю постоянно из окна и жду, чтобы хоть один знакомый, хоть кто-то из института прошел мимо и увидел, какая я крутая. У нас и автобусы-то ходили плохо, а троллейбусы вообще не выходили в холод на линию, машин было мало. А тут на самом виду, в центре города, я сижу в шубе, в иномарке. Мама, не дождавшись меня, вышла на перерыв с работы и прошла мимо машины, хотя я торчала в открытом окне и думала, что меня трудно не заметить. Я вылезла, окликнула ее, и она чуть не упала, увидев меня. Парень, вернувшись, в мороз с открытым окном довез меня до дома. И опять во дворе нашей пятиэтажки никого не было. Было жалко, что это представление никто не увидел.

Вторая шуба оказалась из енота, мех был редкий и какой-то облезлый. Шуба из кролика оказалась обрезанной от длинной шубы. Но с этого дня у меня оказались сразу две натуральные шубы, в которых, если поддеть под них побольше одежды, и не холодно. В них я стояла в бесконечных очередях за «синими, как из реанимации» курицами, котлетами — один десяток в руки — и выглядела очень даже ничего. Носила года два, потом шубу из енота вывесила к помойке — ее забрали тут же, а шубой из кролика, у которой почему-то начал сильно лезть мех, мама потом накрывала картошку, чтобы она не померзла. Пояс из парчи я так ни разу и не надела, не зная, что делать с резинками и вообще с чем его комплектовать.

Сочи

В 90-е годы работала в автотранспортной компании. Последние 10 лет — преподаватель ПДД в автошколе.

Когда заходит разговор о проблеме неконтролируемого пития, я обязательно вспоминаю такой стишок:

Все может быть, все может статься,

Машина может поломаться,

Собака может потеряться,

Девчонка может разлюбить!

Но бросить пить? Не может быть!

Ну вот нет у загадочной русской души культуры потребления спиртных напитков! Читаешь, к примеру, Хема или Ремарка, так там друзья-товарищи за вечер пройдут с десяток кабачков — где абсент, где коньячок, где шампань…

А потом еще с собой в номер, вместе с девушкой, бутылочку легкого яблочного сидра в состоянии прихватить!

А у нас что?

В первой же ресторации надо нахлебаться водки и в финале либо целоваться с официанткой на брудершафт, либо традиционно уснуть в салате!

Впервые мне такая практика надоела лет 20 назад, и я твердо решила «зашиться»! Тогда делалось это нелегально и стоило по тем временам бешеных денег — 500 безусловных единиц! Для примера — цена нового легендарного «Запорожца» составляла 4000 рублей. Устроил мне эту процедуру по великому блату родственник — муж младшей сестры. К слову сказать — «зашиваться» мы пошли дружной парой. Помню как сейчас, дело было поздно вечером, в психдиспансере. Собрали по «пятихатке», завели в процедурный кабинет, сделали укол местной анестезии в правую ягодицу. Через несколько минут, лежа на животе на холодной кушетке, я услышала отчетливый треск, как будто рвут плотную материю (это рассекли мягкие ткани).

А еще спустя минут десять мне вручили маленький пустой пузырек с надписью «ESPERAL», что в переводе с французского означает — НАДЕЖДА. Именно в нем хранились 5 маленьких ампул, которые и перекочевали в известное место.

Никаких письменных обещаний и подписей с меня не брали, по понятным соображениям, просто предупредили устно — если выпью, я умру. Вот так — коротко и ясно! И это на 5 лет!

И пошли мы с родственником солнцем палимые.

Скажу честно, первый год я чувствовала себя особенным человеком! Все-таки какое-то инородное тело в твоем организме, на окружающих смотришь свысока, ну героиня, одним словом!

И вот на втором году моего «зашитого» периода случился у меня бурный курортный роман. Я работала диспетчером на товарном дворе станции Сочи, он отправлял контейнер в Москву, ну и, как это бывает, обменялись взглядом, словом, искры, флюиды…

Вечером ресторан в гостинице «Москва» (все по теме), песня на заказ:

Что сапфиры и алмазы?

Жемчуга и бирюза?

Все отдать не жалко сразу

За любимые глаза… Али Баба…

Короче, стали мы жить на два города, меня чуть с работы не выгнали за очередной уезд (точнее, улет), я даже кровь сдала, чтоб получить два отгула…

И вот прилетаю я в очередной раз — прямо перед Новым годом, 25, кажется, декабря, в аэропорту меня «нихто» не встречает! Мобильников еще не было, еду я на «запасной аэродром», к знакомым девчонкам, оттуда посылаем гонца. Приезжает мой Али Баба, потупив глазки, заявляет, что он «нашел родственную душу»…