— Я не кусаюсь, красав… — подаёт голос справа Николь, но её грубо обрывают, хотя и с улыбкой.

— Зато я кусаюсь, сестрёнка, — вмешивается Марко, наклоняясь через стол, чтобы поставить передо мной кружку, и демонстративно клацает зубами в её сторону, широко скалясь.

Кивком благодарю его и за кофе, и за сохранение моих нервных клеток, и он в ответ подмигивает. В это же мгновение Алек занимает место рядом со мной, словно тоже хочет разграничить пространство между мной и Николь, создавая собой некую стену.

— Не устраивай из этого спектакль, Ники, — почти безжизненным голосом бросает Алек, скосив на неё предупреждающий взгляд.

Николь сухо усмехается, что полностью выдаёт её раздражение, хотя интонация остаётся чересчур певучей и мягкой.

— О, что ты, разве я на такое способна? — поддразнивает она. — В конце концов, это не я делаю вид, что в нашей ситуации есть что-то особое. Разве не так, Алек? — спрашивает Николь, улыбаясь ему слишком лучезарно, чтобы понять, сколько в этом язвительности.

Алек смотрит на меня и тяжело сглатывает, снова и снова извиняясь с явственным сожалением в глазах. Но я так заведена, что в ответ гляжу на Алека с точной копией этой мерзкой слащавой улыбки. Так и хочется спарадировать это не менее мерзкое «Алек?»

Он хочет что-то ответить, но внезапно Никола не воздерживается от комментария:

— Ну, на Шекспира, по крайней мере, это мало похоже, — бубнит он себе под нос, смотря пустым взором в центр стола.

Я не сдерживаю смешок, видя выражение лица Алека, он косит на друга мало приятный взгляд. Я же так и слышу в мыслях: «перестань пытаться шутить», но в реальности его закадычный соавтор находит комментарий брата забавным:

— Соглашусь, если, конечно, чик-чик не решит примерить на себя роль Отелло.

На сей раз я прыскаю со смеха, а Марко лишь пожимает плечом на ещё один недовольный взгляд Алека. Однако промолчать он тоже не может.

— Я официально вычёркиваю тебя из списка, чьи шутки можно считать хотя бы за сносные, — ворчит он, прищуриваясь на ухмыляющемся лице друга.

— Ну, не знаю, — вставляю тут же, — как по мне, сравнения тебя с Дездемоной, это пожалуй лучшее, что случилось со мной за сегодняшний день.

Я продолжаю посмеиваться, нагло выдерживая выразительный взгляд Алека, сиюжесекундо обращённый на меня, и вдруг понимаю, что сказала чистую правду. Внезапно обстановка не кажется мне уже такой враждебной, а я забываю вообще, что здесь по-прежнему сидит Николь, которая остаётся молчаливой. И хотя чувствую её обжигающий взор, словно с той стороны полыхает газовая горелка, не предоставляю ей такой роскоши, как посмотреть на неё в ответ. Всё моё внимание — это Алек, и я на сто процентов уверена, что и для него никого не существует.

— Когда я буду планировать отмщение Марко, я обязательно вспомню, чью сторону ты предпочла занять, Отелло, — это не звучит как угроза, хотя и знаю, что расплата настигнет первой меня, нежели Марко.

Но я слишком довольная тем, насколько всё резко стало привычным, чтобы перестать смеяться. А ещё готова признать, что в первые комментарий Николы действительно разрядил обстановку, вместо того, чтобы усугубил напряжение.

Хлопает входная дверь, и все разом перестают издавать любые звуки, смотря в сторону коридора, но тут же прозвучавший мягкий голос Несс в исполнении не совсем мягкого ругательства мигом гасет вспыхнувшее напряжение. Несс входит на кухню первой и её лицо сразу озаряется сияющей улыбкой. Она игнорирует абсолютно всех, направляясь быстро ко мне, и едва ли не на ходу закидывает мне руки на шею, зажимая в удушающих объятиях.

— Слава богам, ты оказалась жива, — почти тараторит она слишком эмоционально. — Ты не представляешь, как все перепугались, когда ты пропала. Пока Зак не нашёл твой плеер, у нас даже не оставалось других вариантов, кроме как думать, что тебя больше с нами нет.

Слова Несс не злые, нет. Они пропитаны горечью и скорбью пережитых переживаний, но они так сильно задевают внутри меня что-то живое, что чувствую, как грудь пронзает резким ударом молнии. Сердце грохочет в ушах, и меня бросает в лёгкий жар от волнения. Я не сразу понимаю, что вокруг снова все притихли, а Несс так и продолжает говорить, но её слова обрывочны для меня. Они все думали, что я мертва…

Взгляд сам находит глаза Алека, он их не отводит, а внимательно наблюдает за эмоциям на моём лице. Он тоже так думал, осознаю я, видя в его тёмных глазах воспоминания, словно смотрю их вместе с ним. И теперь его поведение становится мне ещё более понятным. Честно, это загадка, как после всего, он всё-таки сделал над собой усилия и уступил мне, позволив участвовать во всём нашем замысле. И от этого я начинаю ценить Алека ещё больше, если такое в принципе возможно.

— Не подумай, я совсем не рада, что ты оказалась у Ордена, но это всё равно лучше, так как ты сидишь сейчас с нами.

И всё-таки я что-то да пропускаю из её речи. Не могу сказать, что у Ордена было лучше: всё то время, я только и желала себе смерти, но как итог, она права — сейчас я здесь, с ними.

Пытаюсь улыбнуться, но губы почти не двигаются, лишь дёргается вверх один уголок. Улыбка выходит сконфуженной и довольно болезненной, но мой мозг по-прежнему не способен перенести меня на сто процентов в реальность. Я не пережила это, как бы себя ни обманывала, как бы ни старалась что-то кому-то доказать и как бы сама ни желала, чтобы всё последнее было правдой. Рана гноится, а её даже не стараюсь вылечивать, предпочитая игнорировать её существование. Когда-нибудь она обойдётся мне плачевным исходом, но и это я предпочитаю не признавать.

— Спасибо, Несс, — отвечаю едва слышно и практически на автомате, даже сама не догадываясь, за что именно благодарю её.

За переживания? Или что напомнила мне о том, что я не зря пережила те недели у Виктора?

Несс отмахивается, но в её всегда добрых, нежно-голубых глазах вижу промелькнувшее искреннее понимание, когда она с улыбкой выпрямляется, отдаляясь от меня, словно могла почувствовать, как мне внезапно понадобилось пространство.

Алек тут же освобождает стул, уступая ей место, а я с лёгким чувством дискомфорта обвожу взором всех остальных. И даже с лица Николь на удивление на короткое время сходит неприязнь, которую она питает ко мне. Дамьяна замечаю последним, он так и остаётся стоять в дверном проёме, когда Алек присоединяется к нему, облокотившись плечом о стену. Он мне тоже улыбается, молчаливо выражая согласие со всеми словами Несс, и мне снова становится как-то некомфортно. Особенно перед ним: сейчас в его внешнем виде не имеется и намёка, что практически неделю назад он получил пулю, когда они спасали меня, но я то знаю, что ни один из них не должен был так рисковать собой, как Дамьян.

Разве я заслуживаю этого?

Я не могу на это ответить. Могу лишь сказать, что я бы не хотела, чтобы хоть кто-то когда-либо страдал из-за меня. И тут же задумываюсь о том, имеем ли мы право втягивать в назревающую войну остальных? Мои мотивы понятны, они проще простых — я хочу перестать бояться, хочу, чтобы Виктор исчез. Алек желает отмщение и также, как и я, хочет, чтобы это имя не мешало нам жить так, как пожелается. Ну и Елай, — главный желающий пробраться на базу Виктора, — он тоже хочет отомстить. Возможно у него имеются ещё причины, о которых он упоминал только вскользь, но в любом случае, хотя бы он знает, за что собирается бороться. А остальные?