которое ещё в прошлом году хвалили жители Бобруйска, и для сравнения два вида речицкого в том же количестве. Ну, и пару бутылочек того, которое они ругали, для контраста и оценки объективности суждений.

Дорога до Быхова и дальше до Буйнич была много лучше той приснопамятной «короткой» — я её, наверное, до старости не забуду — но и далеко не гомельским трактом. Двадцать пять километров в час — это на ровном месте, а так около двадцатки приходилось держать. Надо было всё же ехать по восточному берегу, так получалось дальше, но вот по времени явно было бы быстрее. С другой стороны — не факт, мост через речку только в Быхове, причём деревянный и не внушающий особого доверия, а следующий — уже в Могилёве. Это ещё крюк, уже километров в тридцать, да ещё и значительная их часть — по большому городу. Нет, не было бы быстрее, нечего переживать впустую — принял решение, значит, надо выполнять.

Пропуск сработал нормально, фургон я поставил на стоянке перед главным входом в общежитие, поздоровался с Надеждой Петровной и в своей комнате просто рухнул в кресло. Усталость навалилась, как валун — не только от поездки, а от всей летней суеты разом. И это они называют отдыхом на каникулах⁈ Или это во мне дело? Да нет, ерунда-то какая — причём здесь я? Это был сарказм, если кто-то вдруг не догадался. Но даже шутить дальше сил нет — а ведь надо ещё сходить, съесть что-нибудь, из-за внезапного выезда бабушка ничего почти упаковать с собой мне не успела, а что и было, то съедено ещё вчера. И в душ сходить. И постель расстелить — жуть, сколько работы! Но минут через тридцать-сорок полудрёмы встряхнулся и нашёл в себе силы отправиться на ужин, а там и прочими делами по обустройству заново на старом месте заняться.

Утром после завтрака в почти пустой столовой под умеренно заинтересованными взглядами не очень ещё многочисленных студентов сел в фургон и поехал в МХАТ, на очередную репетицию смотреть, а заодно пообщаться с Машей и профессором. Сейчас, когда в академии находятся студенты трёх категорий, а именно: отбрасывающие хвосты залётчики, углублённо занимающиеся ботаники и приехавшие сильно заранее перестраховщики, вокруг тихо и спокойно. Но уже к пятнице, когда будут заселяться тянувшие до последнего лентяи, картина станет совсем иной, а в первый выходной ­ торжественное построение, потому как первое сентября — это святое. Интересно, в следующем году тоже первого числа будет линейка, или ректор дотерпит до второго числа, до понедельника?

На репетицию я приехал сильно заранее, так что нашлось ещё примерно полчаса для того, чтобы уединиться с также заранее явившейся Машей в фургоне, под предлогом показа отличий от прошлой версии. Не то, чтобы нас кто-то о чём-то спрашивал, или мы кому-то давали отчёт — но не то на всякий случай, не то по привычке мы подготовили более-менее убедительное объяснение. Многого себе позволить не могли, но хоть пообнимались и нацеловались за прошедшие дни в разлуке. Пока невеста приводила себя в порядок и по дороге от автомобиля до входа на изнанку и далее, завёл разговор о предстоящем мероприятии:

— Слушай, Маш. А что это профессор так упарывается в подготовку к балу, все прочие дела забросил, даже, похоже, продажи пластинок не отслеживает? Дел-то, одну песню спеть?

— Да ты что, не понимаешь, что ли⁈ Это же не просто танцы, это официальный Осенний бал!

— Радость моя, конечно — не понимаю. Понимал бы — не спрашивал. Ну, бал, ну, Осенний. Какая разница, как вечер танцев назвать⁈

— Уууу, какой ты у меня в этом вопросе тёмный, оказывается. Любое официальное мероприятие — это статус! Это повышенное внимание к тебе и к твоему тотему, кстати, тоже. Бал — это одновременно и официальное действо, и светское, для дворян двойной интерес и тройная польза. Если же речь идёт об одном из трёх так называемых сезонных балов — Осеннем, Новогоднем и Весеннем, который проводится в ночь равноденствия, то умножай всё ещё на три, или на пять!

— Ого! Даже не думал, что всё ТАК серьёзно. Иначе, может быть, тоже переживал бы. А то думаю — ну, танцы, ну, губернатор участвует, и что?

Маша захихикала.

— Я-то думаю — какой ты у меня волевой и хладнокровный, у тебя дебют светского выхода не где-то там, а на Осеннем Балу, да ещё и с дебютным исполнением новой песни, при этом вообще не показываешь волнения. А ты, оказывается, просто не знал, в чём участвуешь и что нужно волноваться!

Маша опять расхохоталась, потом вдруг резко, как кнопку нажали, стала серьёзной.

— Так ты что, и костюм к балу не готовил, что ли⁈

— В смысле? У меня же есть — и тот, что к помолвке шили, и парадная форма академии.

— Юра, ты что, вообще ненормальный, или опозорить меня хочешь⁈ Тот костюм, помолвочный, ты уже надевал!

— И что с того? Он не помялся, не порвался, я из него не вырос — в чём проблема-то⁈

— Мужчины… Нельзя один костюм использовать два раза на двух выходах! Тем более — подряд! Тот, в котором проходило обручение допустимо надеть на свадьбу, подчёркивая единство двух действий и неизменность чувств, но и только!

— Маша, на балу из тех, кто присутствовали на помолвке точно будем только мы и профессор. Думаешь, Лебединский будет тебя позорить за то, что я дважды один костюм надел⁈ И вообще — что, на каждый бал нужен новый костюм и новое платье⁈ Это же разориться можно!

— Если простой бал, частный, и ты там просто один из приглашённых гостей — то допускается в течение года являться в одном и том же, хоть и рекомендуется как минимум менять аксессуары. Но если бал официальный, или в твою