— Ну, конечно! Эдриан никогда не признает его своим…

— Я знаю своего дядю дольше и лучше, чем ты — перебивает меня Элиза. — И бессердечным дураком он никогда не был.

— Значит, он сильно изменился с тех пор! — возражаю ей.

В ответ богиня Снов начинает смеяться, озадачив меня своей странной реакцией.

— Теперь я понимаю, откуда у моего брата такая сила духа — отвечает она на мой недоуменный взгляд.

И тут мне приходит в голову одна мысль, которую я спешу озвучить:

— Это ты помогла мне в поединке с Хеленой? Сомневаюсь, что я имею хоть какую магию в царстве снов.

— Да, я немного… поучаствовала — улыбаясь только уголками губ, отвечает Элиза. — Но всю грязную работу ты выполнила сама.

— Почему ты не вмешалась раньше? Ты ведь могла предотвратить это все. Эти убийства, мое похищение.

— Яра, будущее — очень хрупкая субстанция. Я не могу вот так запросто влезать в грядущие события. Ведь тогда велика вероятность, что все измениться и пойдет другой дорогой. И, поверь, не такой светлой, как сейчас.

— Ооо, так это светлая дорога? А я-то думала…

— Ладно, на это нет времени — снова перебивает меня Богиня Снов и в этот раз в ее голосе звучит весьма ощутимая властная нотка, присущая людям, привыкшим повелевать. — Ты по-прежнему в плену. Брат Хелены перенес тебя и тело сестры порталом в неизвестном направлении. Эдриан не знает, где искать, нам нужна твоя помощь. Когда очнешься, постарайся осмотреться. Нам нужны хоть какие-то зацепки, чтобы понять, где ты. Сообщишь мне следующей ночью. И, Яра, не делай глупостей. Сейчас от тебя зависит не только твоя жизнь, но и еще двоих человек — с этими словами Элиза рассыпается по ветру мелкими цветками сирени.

Прихожу в себя быстро, словно по щелчку. Вот только что спала, и ррааз, уже открываю глаза, причем, сна совершенно нет, сразу полное включение всех функций оргазма. Словно, я была не в отключке, слегка придушенная психом с манией величия, а стояла на подзарядке, как аккумуляторная батарейка.

Я лежу на кровати и даже не связана. Уже хорошо. Аккуратно встаю, без резких движений, чтобы не закружилась голова, или не схватило судорогой какую-нибудь мышцу. Чувствую себя… очень даже. Что странно, учитывая, что я уже почти двое суток не ела, да и воду пила давненько.

Осматриваю комнату. Стены крепкие каменные, на них — вышитые гобелены. Таких уже давно никто не вешает у знати, а вот купцы переняли подобную моду, мне об этом рассказала Раяна, хорошо, что я запомнила.

Окно довольно большое, но закрыто решетками, значит, тут не выйти. Подхожу к нему, выглядываю. Комната на втором этаже, выше, судя по тени, есть еще один этаж. Внизу располагается заброшенный сад, следовательно, садовника тут нет, возможно, в доме долгое время никто не жил.

В комнате стоит старая, но вполне добротная и не развалившаяся кровать, есть шкаф и небольшая дверь. Заглядываю, как я и думала, ванная комната. Захожу, осматриваюсь. Тут тоже есть маленькое окошко, и на нем решеток нет! А это ооочень даже хорошо! Открываю краны. После долгого торохтения, грохотания и пищания, в умывальник льется тоненькая струйка ржавой воды. Значит, я права, в доме действительно, давно не жили.

Блииин, как же хочется пить, но не эту же гадость, в самом деле. Сделав свои дела, выхожу из ванной и едва подхожу к кровати, как раздается стук и сразу же, не дожидаясь разрешения войти, в комнату заходит женщина. Высокая и крупная, а-ля Фрекен Бок, с простым, лишенным эмоций, лицом.

— Доброго утра, — говорит на удивление писклявым голосом, — прошу вас следовать за мной.

И выходит в коридор, где замирает, стоя с открытой дверью. Ага, это типа, я должна выйти, а она за мной дверь закроет. Лааадно. Что там говорила Элиза? Быть хорошей девочкой? Не мое амплуа, но ради ребенка, постараюсь.

Послушно выхожу и даже жду, когда она закроет дверь на ключ. Потом мы идем пыльным коридором. Я — впереди, Фрекен Бок — чуть позади. Всего десять шагов и лестница вниз. Спускаемся и входим в первые же двери. Столовая. Неужели меня покормят?

За небольшим столом уже сидит молодой мужчина. Возможно, даже, моложе меня. Он делает приглашающее движение рукой. Прохожу, сажусь на указанное место напротив него. Домомучительница тут же выставляет на красиво сервированный стол блюдо с картофелем и мясом, по крайней мере, пахнет именно так. Затем какой-то зеленый салат, запеченную рыбку, грибочки.

Едва простая, но пахнет умопомрачительно. С трудом сглатываю слюну, беру стоящий передо мной бокал с водой и одним махом опустошаю его. Хорошо, но мало. Еще бы таких два-три бокальчика. Увидев рядышком графин, спокойно беру его и доливаю себе водички. Пока Фрекен Бок продолжает неспешно выставлять еду, выпиваю еще два бокала и наконец, перестаю себя чувствовать пустыней Сахарой.

Поднимаю глаза и натыкаюсь на колючий взгляд мужика. Его мутноватые зеленые глаза пробуравливают во мне миллионы дырочек, но я невозмутимо приподнимаю бровь и продолжаю попивать водичку. И вот еда выставлена, а меня ждет сюрприз. Все те разносолы предназначены исключительно моему хлебосольному тюремщику. Для меня Фрекен Бок выставляет тарелку каши, похожей на нашу пшеничную, и что-то странное, смахивающее на тушенные овощи.

Гостеприимный хозяин дома внимательно смотрит на меня с застывшей на губах мерзкой улыбочкой. И что ждем? Аааа, наверное, думает, что я сейчас закачу скандал. Да не вопрос. Элиза сказала мне быть хорошей девочкой, а что подобные делаю? Правильно — соответствуют ожиданиям.

— Это что такое? — возмущаюсь во весь голос. — Почему я должна есть эту гадость!?

Презрительно тыкаю в сторону каши, надеясь, что не захлебнусь слюной во время своего спектакля.

— Или ешь, что дают, или ходи голодной! — довольный собой, отвечает главный зритель моей театральной премьеры, домомучительница отмалчивается в углу.

— Садист! — заломив руки, с печальной миной обвиняю его.

— Маргарет, забери еду у моей гостьи — командует тюремщик.

Упс, надо срочно исправлять ситуацию.

— Не надо! Я буду есть… эту… эту кашу. И прошу прощения… за свое поведение — типа смиренно говорю ему, опустив глаза в тарелку, а на самом деле просто не могу оторвать взгляд от вкуснейшей кашки, парующей и истекающей сливочным маслом прямо передо мной.

Хватаю ложку, пока этот жлоб еще че-нить не придумал, и бегом есть. Ммм, райское наслаждение — это не шоколадка «Баунти», а пшеничная кашка с маслом после почти двух суток вынужденного голода.

Потом дело и до овощей доходит. На вкус они оказываются гораздо лучше, чем на вид, а потому тоже спешно съедаются изголодавшейся мной. Отваливаюсь от стола, как пиявка от тела — сытая, счастливая и увеличившая в районе талии вдвое.

Масленым, довольным взглядом скольжу по тюремщику. Он сидит напротив с кислым выражением лица. По глазам вижу, чувствует подвох, но вот где его надули — пока не соображает.