— Короче, хочешь перестать стесняться — поехали с нами на экскурсию, — вворачивает брюнет. — Мы тачку арендовали. Поездим по побережью — узнаем друг друга поближе.

Он так противно мне подмигивает, что становится не по себе.

— Ой, нет, — бормочу я, — меня в машине всегда укачивает.

— Да ладно тебе, чего ломаешься, кисуля? — раздраженно пыхтит брюнет и придвигается ко мне вплотную. — Мы будем часто останавливаться, чтобы тебя не тошнило. Никто тебя не обидит.

— Сметана! — Я подскакиваю на ноги и хватаю свою тарелку. — Мне нужна сметана к сырникам. Извините, мальчики, но я должна вас оставить…

Брюнет выхватывает у меня тарелку и возвращает ее на стол:

— Ну так сходи за сметаной и возвращайся. Мы, как бы, еще не договорили.

— Э… Хорошо, — киваю я и только для вида отправляюсь к стойке с соусами.

Возвращаться к качкам мне не интересно. Ни с кем из них у меня «химии» явно не случится. Я неторопливо делаю себе пару бутербродов, а потом наливаю чаю, напевая под нос какую-то песенку.

— Ты хорошо поешь! — неожиданно говорит мне худенький паренек в очках, выбирающий рядом со мной конфеты.

Я даже вздрагиваю от неожиданности. Опять соотечественник?

— Только немного в ноты не попадаешь, — добавляет паренек и добродушно улыбается. — Но это ничего…

— Ты музыкант?

— Да, — он выглядит удивленно. — Как ты догадалась?

— Я экстрасенс, — хихикаю я. — Меня, кстати, Ника зовут.

— А я Матвей, — парень быстро кладет на свой поднос пару шоколадных трюфелей и смотрит на меня с интересом.

Я тоже прихватываю себе какую-то сладкую корябушку:

— С кем ты путешествуешь?

— С друзьями.

— И где они?

— Перепились вчера, как последние маргиналы, и сейчас дрыхнут. А я вот тут грущу в одиночестве, — он делает нарочито печальный вид. — Может, составишь мне компанию? Вместе грустить веселей.

У меня чуть поднос из рук не вываливаются. Этот ботаник меня клеит, что ли? Прямо фантастика какая-то.

Паренек снова улыбается. Его серые глаза лучатся добротой и теплом. И пусть он не так хорошо собой, как Петров, он все равно удивительно располагает к себе. Даже его слегка оттопыренные уши кажутся мне милыми.

— Конечно, я составлю тебя компанию, — говорю я, и мы быстро занимаем один из ближайших столиков.

Через пять минут я знаю о Матвее целую кучу фактов. Он из Минска, только недавно окончил консерваторию, а теперь там преподает. У него нет вредных привычек и дурной наследственности. В детстве он хотел стать моряком, потому не равнодушен к круизам.

Моя беседа с Матвеем льется так легко и непринужденно, что даже странно. Кажется, мы можем болтать обо всем на свете, и нам обоим это будет интересно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда мы допиваем чай, Матвей решительно приглашает меня на свиданье. Я чуть из шорт не выпрыгиваю от счастья. Заверяю его, что буду безумно рада встретиться, но пока, к сожалению, не знаю, когда освобожусь вечером. Он тут же предлагает мне обменяться телефонами, чтобы не потерять друг друга. Не парень, а мечта!

Я с удовольствием диктую ему свой номер.

— Так, кисуля, я чет не понял, — раздается сзади противный голос, — ты решила нас кинуть ради этого задохлика?

Оглянувшись, я вижу, что у нашего столика стоят те самые качки, что зазывали меня покататься. Они смотрят на Матвея угрожающе:

— Слышь, пацан, пошли выйдем. Кажется, нам надо кое-что обсудить.

— Слышь, пацан, пошли выйдем. Кажется, нам надо кое-что обсудить.

В ответ на грубость Матвей лишь бесхитростно улыбается:

— Извините, парни, но я сейчас с девушкой общаюсь. Если вам нужна помощь, обратитесь к стюардам.

— Напрасно ты ерепенишься, малыш, — лысый хватает Матвея за ворот рубашки и рывком поднимает на ноги. — Ты подбиваешь клинья к нашей телке, сечешь? И нам твое поведение очень не нравится.

Я подскакиваю на ноги и пытаюсь отцепить клешни лысого от Матвея:

— Не трогайте его! Это мой друг.

— Кисуля, не лезь, когда мужики разговаривают, — брюнет оттесняет меня в сторону. — С тобой мы попозже потолкуем. А сначала мы хотим проучить этого кроху.

Матвей чуть дергается, пытаясь высвободиться из хватки лысого, а я пытаюсь завизжать, чтобы привлечь внимание стюардов, но голос вдруг пропадает, и у меня получается только сиплый стон.

— Эй, парни, у вас какие-то проблемы? — рядом с нашим столиком словно из-под земли появляется Петров.

— Иди мимо, чудик, — бурчит ему лысый. — Если, конечно, тебе дорога твоя смазливая морда.

— Парни, я вообще-то начальник службы безопасности, — ленивым тоном сообщает Петров. Во всей его позе появляется какая-то нахальная уверенность и расслабленность. — Так что если вы не хотите закончить свой вояж в полицейском участке, оставьте в покое задохлика.

Лысый глядит на него недоверчиво, потом переводит взгляд на брюнета, смотрит вопросительно. Его товарищ в ответ только плечами пожимает.

— Мне позвать своих людей? — тихо, но с отчетливой угрозой предлагает Петров. — Или все же угомонитесь?

— Мы так-то просто разговариваем, — лысый отпускает Матвея и чуть пятится. — Обсуждаем круиз.

Петров широко улыбается:

— Не стоит быть слишком навязчивыми, господа. Ваше общество уже явно утомило эту пару.

— Да-да, — поддакиваю я сипло. — Утомило.

— О’кей, — брюнет вскидывает ладони в примиряющем жесте. — Мы и не подозревали, что досаждаем.

Он разворачивается и тут же чешет к выходу. Лысый же не такой быстрый. Он несколько секунд мнется, бросает то на меня, то на Петрова неприязненные взгляды, но потом все-таки тоже чапает прочь из зала.

— Спасибо! — говорю я Никите с искренней признательностью в голосе.

Он смотрит на меня с плохо скрываемой усмешкой:

— А ты умеешь находить приключения, верно?

— В смысле?