Николай Николаевич невольно поднял глаза на подошедших и смертельно побледнел. Князь Алексей Фёдорович представил своего гостя:

— Господа, капитан Кирилл Григорьевич Измайлов, желает играть с вами.

Трубецкой напрягся всем телом и сел прямо, вперив потемневший взор в Измайлова. Наглый мальчишка двадцати шести лет от роду, которого он застал месяц назад в будуаре изменницы Евгении, теперь имел наглость заявить, что намерен играть в карты за одним столом с ним. Это была неслыханная дерзость, по мнению Трубецкого. Кирилл же замер в уверенной позе рядом с князем Алексеем Фёдоровичем. Высокий, широкоплечий, статный, изыскано одетый, с нагловатым блеском в синих глазах, он показался Николай Николаевичу повзрослевшим, надменным и опасным.

Взор Кирилла Измайлова, темный и мрачный на бледном волевом лице, сразу же вызвал у Трубецкого злость, и он с негодованием воскликнул:

— Я отказываюсь продолжать игру за этим столом, если этот господин намерен играть с нами!

Испепеляя гневным презрительным взглядом Кирилла, Николай Николаевич, желая доказать свое возмущение, даже нервно затушил сигару в пепельнице.

Двое других дворян, Болотов и Никитин, сидевшие за столом, с удивлением воззрились на Трубецкого после его запальчивых слов. Они не понимали, отчего Николай Николаевич так категорично высказывается против подошедшего Измайлова, который имел прекрасную родословную, и теперь его военная карьера шла в году, даже сам император благоволил ему.

— Николай Николаевич, — произнес примирительно князь Орлов, — господин Измайлов так же, как и вы, является членом клуба и может сесть за любой игральный стол в зале.

— Неужели нельзя сесть за другой стол? — не унимался Трубецкой.

Кирилл прищурил глаза, не собираясь отступать от своих планов.

— К сожалению, все столы, кроме вашего, заняты, — желчно отрезал Орлов.

Партнеры по игре заинтересованными взглядами смотрели на всех участников спора и начали в два голоса уговаривать Трубецкого принять Измайлова в игру. Под напором Болотова и Никитина Трубецкой, скрипя зубами, все же согласился. Ему надобно было продолжать играть, ведь удача ему благоволила. А, как сказал князь, других свободных столов теперь не было.

Кирилл уверенно сел и, мрачно улыбнувшись всем троим партнерам по игре, глухо произнес:

— Начнем?

Спустя пару часов игровое заведение князя Орлова напоминало нечто вроде арены. Многочисленные зрители, обступив игральный стол, где сидели Трубецкой и Измайлов, в полнейшей тишине следили за весьма напряженной игрой. Николай Николаевич слыл довольно хорошим игроком в Петербурге. О навыках капитана Измайлова никто из присутствующих в зале не слышал, ведь он никогда не посещал подобных клубов. Поэтому, когда Кирилл начал выигрывать партию за партией, это вызвало недоумение у его соперников. Уже через час Никитин и Болотов, проиграв Кириллу довольно солидные суммы, быстро распрощались и покинули стол. Николай Николаевич, хотя также спустил довольно много денег, но все же не в силах смириться со своими непонятными проигрышами, упорно сидел за столом напротив Измайлова и продолжал делать ставки, полагая, что вот-вот к нему пойдет карта и он все отыграет.

К тому же Николай Николаевич не мог проиграть этому наглому мальчишке. Это было свыше его сил. Сначала тот забрал у него Евгению, сейчас выигрывал деньги. Такого унижения он не мог вытерпеть.

Вытирая холодный пот со лба, Трубецкой был до напряжения взвинчен и лихорадочным взором следил за картами. Кирилл сидел напротив него с непроницаемым каменным лицом и, раз за разом делая большие ставки, выигрывал.

Остальные члены клуба, видя, что дело идет к трагичной развязке и не понимая, отчего Трубецкой просто не смирится с проигрышем и не бросит игру, с интересом следили за всем этим действом.

— Каре, короли, — произнес Кирилл и выложил на стол карты, после того как Николай Николаевич уже раскрыл своих четырех дам разной масти.

Трубецкого пробил холодный озноб, ибо он понял, что вновь проиграл. Измайлов, прищурив глаза, облегченно выдохнул, откинулся своей мощной фигурой на спинку бархатного стула.

Поняв, что пора наконец остановиться, Трубецкой глухо выдохнул. Он уже проиграл Измайлову крупное имение с тремя деревнями и полторы тысячи душ, векселя на сумму более двухсот тысяч и восемь породистых скакунов из своей конюшни. Далее было опасно продолжать.

В этот миг за спиной Измайлова раздался звонкий женский голос:

— Кирилл Григорьевич, как вы удачливы сегодня! — Евгения Ивановна Красовская протиснулась в первый ряд и склонилась к Измайлову. Легко чмокнув молодого человека в щеку, она встала над ним, положив руки на его широкие плечи, затянутые во фрак, и добавила, словно подбадривая его: — Никогда не думала, что вы так умелы в игре. Вам нет равных и тут.

Трубецкой от этой сцены сначала побледнел, потом побагровел, ощущая, что ему не хватает воздуха. Конечно, теперь ее молодой любовник был в фаворе богини удачи и разбогател, а он, глупый фигляр, остался почти без денег и имущества. Он отметил, как Евгения перевела с Измайлова свой прекрасный взгляд на него. Она насмешливо и ликующе посмотрела на Николай Николаевича, явно довольная тем, что ее любимец-капитан выиграл у него. В голове Трубецкого тут же всплыло воспоминание о том, как этот мальчишка целовал Евгению в шею, и он застал их в слишком интимной позе. Эти воспоминания вконец вывели Николай Николаевича из равновесия.

— Продолжим! — процедил Трубецкой, зеленея от ревности и унижения и испепеляя ненавидящим взором волевое лицо Кирилла.

Он думал только об одном в этот миг, что может одной удачной партией отыграться и вернуть все обратно.

— Что вы ставите? — спросил тихо Измайлов, не спуская цепкого взгляда с соперника.

Руки Евгении так и покоились на плечах молодого человека, и это раздражало Трубецкого неимоверно.

— Мое последнее имение в Березниках с деревнями и крепостными и дворец в Петербурге на Фонтанке со всеми слугами против всего вашего выигрыша, — твердо произнес Николай Николаевич, понимая, что эта ставка была равноценна тому, что Измайлов уже выиграл.

После этих слов рядом с играющими поднялся невообразимый шум. Некоторые дворяне, особо расположенные к Трубецкому, стали отговаривать его от рискованного шага.

— Николай Николаевич, вы уже проиграли столько деньг и имущество. Одумайтесь!

— Прекращайте игру! Все вас поймут.

— Нет, это невозможно! — словно безумный твердил Трубецкой, диким взглядом смотря то на карты, то на изменницу Красовскую, которую компания Измайлова, похоже, очень занимала. — Я непременно должен выиграть!

— Оставьте хотя бы дом в Петербурге. Что вы делаете? Вам негде будет жить! — пытался убедить