« И это единственное правило, которое, однажды, когда наступит час, тебе придется нарушить.»

Эти слова Эргара, всплыв из недр памяти, буквально обожгли Арди, но… он бы хотел сказать, что они сожгли те лапы, что мокрым холодом сжимали его, не давая пошевелиться, вот только это было не так. Лапы никуда не исчезли.

Они все еще держали его. Не давали нормально дышать. Путали мысли. Заставляли сердце то пропускать удары, то биться с такой скоростью, что еще немного и оно выпрыгнет из груди.

— Кто-нибудь придет… — мямлил охотник, обхватив себя за грудь. — Кто-нибудь обязательно придет…

« Никто, кроме тебя, не позаботиться о Шайи и Эртане. Никто, кроме тебя, не позаботиться и о тебе самом, Ардан. Тебе надо стать сильным. Ради твоих мамы и брата.»

Что? Кто это сказал? Почему он слышит эти слова? Почему он знает этот голос? И еще — почему у него опять по щекам течет горячая влага? А еще… еще…

Арди попытался ухватиться за эти слова. Попытался расслышать их получше. Запомнить. Сохранить. Но они утекали, исчезая так же, как часто по утру исчезали странные сны, от которых у охотника иногда, редко, едва-едва болело в груди. Эргар говорил, что пройдет. Что осталось всего четыре с половиной цикла и все пройдет.

Но…

Арди попытался встать, но тут же перед его взором возникли оскаленные клыки волков, отравленных Лей. Тогда, цикл назад, он сглупил, решив, что может противостоять пятерке отравленных Лей. И если не бы не помощь друзей, то кто знает — успел бы Эргар ответить на клич.

Арди сжал клык Учителя в лапах.

Эргар всегда говорил, что худшее, что может стать с охотником — он проиграет не Голоду, а Страху. Арди уже был знаком с Голодом, но не знал, кто такой Страх. А теперь… теперь он ощущал лапы этого невидимого зверя, он чувствовал его смрадное дыхание на своем затылке, он слышал, как тот скреб когтями где-то внутри сердца охотника и явно видел оскал клыков — волчьих и тролльских.

Так выглядел Страх.

Он выглядел не проигранными битвами, потому что не дадут Духи солгать, Арди за время жизни на северных тропах и лесных разливах, проиграл множество битв другим охотникам.

Нет. Страх выглядел иначе.

Он выглядел как битва, которую ты так и не принял.

Арди не знал почему, но те слова, что он услышал внутри себя и уже забыл их, оставили за собой новое чувство. Чувство, что если он сейчас останется сидеть здесь и, даже если будет на то воля Духов — друзья успеют вовремя, то не важно. Четыре цикла пройдет или все десять — никогда ему не стать настоящим охотником и никогда другие не услышат его имя в бурях среди снежных пиков.

Сжав клык Учителя так сильно, что тот впился в кожу, охотник почувствовал, как кровь стекает по его лапам. Боль и гнев, гнев на самого себя, на мгновение дали ему возможность сбросить с себя хватку Страха. И этого было достаточно.

Арди вскочил и побежал.

Быстро и ловко пересекая овраги и ручьи, слушая ветер и землю, окликая птиц, дабы те разнесли весть по лесу, он бежал по следу горного тролля. Благо, высмотреть его труда не составляло. Каменная громадина оставляла за собой не просто сломанные веточки и углубления в рыхлой земле — нет, за ней тянулась вереница погнутых, а иногда и поваленных стволов, земля же и вовсе красовалась углублениями, в которых после обильного дождя могли бы поселиться лягушки.

Охотник все бежал. Ноги его были быстры, а тело отзывалось легкостью. Страх бежал следом, но Арди оказывался быстрее и когда ледяные лапы уже почти были готовы его схватить, он оказывался ловчее — как и учила его Шали. Его шаги нельзя было услышать, запах скрывал бьющий в лицо ветер, а тело — тени от деревьев и кустов.

Как наставлял Скасти, охотник вслушивался в каждый шепоток могучих стволов, в каждое движение птиц и каждое подмигивание солнца. В них он находил картины происходящего впереди. Он видел, как Тролль уже почти подобрался к опушке, а заигравшиеся медвежата, еще не окончательно скинувшие покрова недавнего зимнего сна, не могут его услышать и увидеть.

И лишь наука Гуты так ему и не давалась. Он никак не мог отыскать внутри себя тот свет, что можно надеть на себя второй шкурой, которая станет крепче камня. Так что — что ему делать, когда…

— Это мысли завтрашнего дня! — сам себя перебил Арди.

Оттолкнувшись от очередной ветви, он приземлился аккурат позади тролля, когда тот уже почти вышел к опушке с берлогой.

Охотник подхватил камень, какой смогли взять его лапы и хватило поднять не самых больших сил. На фоне клыкастой громадины тот и вовсе выглядел речной галькой. Арди размахнулся и метко метнул снаряд прямо между рогов создания. Тот отскочил с гулким эхом, а тролль…

— Еда,- прогудел и даже не обратил внимания ни на камень, ни на метнувшего его охотника.

Арди схватил второй, замахнулся, а затем вспомнил наставления Учителя. У каждой цели, будь то добыча или охотник, есть слабое место. Если найдешь его, то победа станет куда легче.

Перед внутренним взором охотника всплыл тот красный кристалл, что носил между бровей тролль.

— Бегите! — закричал Арди, огибая гиганта. — Бегите отсюда!

Он не знал, услышали ли его медвежата, успели ли птицы разнести весть по округе и позвать медведицу, смог ли ветер оставить крупицы запаха Арди, чтобы по следу выдвинулись друзья и, уж тем более — смогла ли земля запечатлеть его бег. Все, что знал охотник, это то, что его отпустили липкие холодные лапы, а горло больше не сжимали невидимые клыки.

Страх все еще маячил где-то рядом, но больше не рычал, а скорее — скулил побитым псом.

Так ему и надо.

Арди размахнулся и метнул камень, уже заранее зная, что не промахнется. Так оно и случилось. Снаряд ударил в алый кристалл, заставив тролля остановиться и завыть так громко и страшно, что качнулись кроны деревьев и разметалась земля под его валунами-лапами.

— Матабар! — зарычало создание. — Нельзя есть… но можно убить!

И два пылающих глаза уставились прямо на маленького охотника.

— Ладно, — прошептал Арди, пятясь назад — дальше от берлоги и ближе к горным склонам. — Внимание его я привлек… а дальше что?

Ответом стала оскаленная кристаллами-клыками пасть и рык, поднявший в воздух не только