– Его ты не околдовал?

– Нет, конечно, – фыркнул Карл. – Иначе он не смог бы вести машину… ну разве что как ты недавно!

– Я недавно, – эхом повторил я. – А что произошло? Я не очень соображаю…

– Верю, – хмуро кивнул тот. – Иначе не знаю, как объяснить твое поведение. Ты сбежал из больницы, пропадал пару суток невесть где… Котарина чуть с ума не сошла! А потом неожиданно объявляешься с таким фейерверком силы, что все окрестные мары, уверен, уже несутся сюда со всех ног!

Я не знал, что ответить. Кто такая Котарина, почему у нее поехала крыша… и как все это относится ко мне. Карл устало потер высокий лоб. Он не выглядел таким уж самоуверенным злодеем, каким мне показался в нашу первую встречу. Под черными глазами залегли темные круги, костюм на нем практически висел, от идеальной прически не осталось и воспоминания.

– Что с вами случилось? – невольно вырвалось у меня.

Вот уж не ожидал от себя даже тени сочувствия к этому человеку!

– Ты о чем, Алекс? – нахмурился тот.

– Ваш вид, – я неопределенно махнул рукой, – такой… неопрятный.

– На себя посмотри, – язвительно поморщился тот. – И перестань выкать, жутко раздражает. Котарина болтала про амнезию, но мне можешь не заливать.

– Кто такая эта Котарина? – не выдержал я.

Карл уставился на меня так, словно я только что обернулся собакой.

– Ты… – он сглотнул. – Ты действительно потерял память?!

Я смотрел на него, не зная, что ответить. Как можно потерять то, что и не имел? Я не Алекс, и жизнь этого красавчика для меня лишь затянувшийся сон. Мужчина несколько минут внимательно рассматривал мое лицо, потом плечи его опустились, глаза словно потухли:

– Тогда дело дрянь. Я надеялся, мы все исправим, когда ты придешь в себя. Но, если ты ничего не помнишь, я бессилен тебе помочь.

– Почему? – не то чтобы меня это действительно волновало.

Просто голос Карла загадочным образом действовал на меня успокаивающе, а тишина раздражала.

– Потому что только ты знаешь, что конкретно нужно исправить, – тяжело вздохнул тот. – А теперь мы с тобой – одинокие мишени для маров. От тебя уже отреклась вся семья, только Котарина все еще пытается верить в твою невиновность. Я же с самого начала встал на твою сторону. И теперь такой же изгой, как и ты.

Я закрыл глаза. Ничего не понятно. И самое приятное, что мне не нужно ничего этого понимать. Это не моя жизнь, не мои проблемы. Изгои… Подумаешь! Богатеи поделить чего-то не могут. Да что вы знаете об изгнании? Когда понятия не имеешь, где будешь спать и будешь ли сегодня что-нибудь есть.

Карл говорил, я не слушал. Все это неважно, я уже засыпаю. И проснусь Сергеем, в своем нормальном обличье, без наворотов, понтов и дорогих пальто. И без Мерцаны…

Глава 18

Шекшема 9 сентября 2007

Выпей, весс. Тебе станет лучше… Меццо-сопрано. Сладкий золотистый туман. Он щекочет ноздри, ласкает теплом кожу щёк. Маленький мальчик идёт по залитой солнцем полянке. Впереди его ждёт приключение. На душе радость и предвкушение, в руке гибкий прутик. Высокие ели приветливо машут зелёными лапами, мелкие птахи призывно щебечут в густых зарослях кустов. И вот оно. Огромное дерево с мощным стволом, кажется, обнимает ветвями половину леса.

Её дерево. И маленькая девочка с чёрными глазами дикого зверька. Она ждёт.

– Шайри! – зову.

Девочка бежит со всех ног, бросается на шею. Не устоял, повалился на спину. Боль в затылке. Ударился о корень. Отталкиваю девчонку, она плачет…

– Шайри, – произносят губы.

Как трудно говорить. Может, удар был сильнее, чем показалось? Потрогал затылок. Мокро. Это кровь? Удивлённо посмотрел на ладонь в красных пятнах. Нужно бежать обратно, дядя поможет. Он всегда помогает.

– Карл, – в горле хрипит чужой голос.

Открыл глаза и тут же прищурился от солнечного света. Сквозь ресницы наблюдал, как мерно покачиваются ветки, мерцают жухлыми оттенками редкие листья. И на их фоне кусочки чистого неба казались ослепительно-голубыми.

Я лежал. Затылок пульсировал болью. Но тот мальчик из сна уже далеко в прошлом. Так далеко, что кажется, это совсем другая жизнь. Чистая и беззаботная. Как же мне хотелось вернуться туда, спрятаться от всех, всего и, прежде всего, от самого себя. Такого, каким я стал.

И вот я здесь. Лежу перед её деревом, как раньше. Как в детстве. И точно знаю, что никто не станет меня здесь искать. Никто. Ибо только Карлу я рассказал о девочке и её дереве. А дядя не выдаст.

Вдохнул запах сырой опавшей листвы. Осень. Странно. Сухая трава колола шею, спину неприятно холодила земля. Надо подняться, не хочется подхватить обыкновенную простуду. Я здесь никогда не был осенью. Да и зимой, и весной. Родители отправляли меня к дяде только летом. Когда тепло и гулять по лесу было моим самым любимым, хоть и единственным, развлечением.

Поднялся. Ноги дрожали. Снова повалился на землю, упираясь обеими руками, пытаясь удержаться хотя бы на коленях. С интересом рассматривал руки. И снова мне кажется, что они не мои. Как тогда, в больнице. Но сейчас-то я помню, кто я.

Замер, затаив дыхание. Я помню. Всё. И даже то, что хотелось бы забыть. Но от себя не убежать. Бесполезно. Боль в груди. Ноющая, противная. То ли начинающаяся простуда, то ли скулит от безысходности моя разодранная душа. Всё бесполезно. Всё напрасно. Я столько лет убегал от себя, столько времени потратил на то, чтобы стать кем-то другим. Стать достойным. И внешне был таким. Настолько правдоподобно, что и сам поверил в это.

И всё перечеркнул один день. Тот летний день. Когда я поддался чувствам, когда предал самого себя. Почему я не умер?

Я зарычал, впившись руками в волосы. Пальцы непривычно скользнули по короткому ёршику. Странно, не помню, чтобы я так стригся. Опять память играет со мной. Почему я сейчас помню всю свою жизнь, но не помню ничего после зимнего посещения развалюхи Мерцаны? Куда пропали месяцы… или годы?

Испуганно огляделся. Что-то здесь не так. Трудно понять, что. Ведь я знаю это место только летним, зеленым и цветущим.

Сел на землю, протёр глаза и еще раз внимательно огляделся. Вот оно что! Дерево!

Древо духа овады должно быть мёртвым, а оно выглядит вполне себе здоровым, остатки листьев на почти голых ветках, толстая кора без следов гари. Но тем днём мары срубили его вершину и подожгли основание.

Спина похолодела. Как такое возможно? Я же видел всё своими глазами. Оно