случаях всегда обнаруживают необычайную сметливость. Дама с лиловой лентой в косе не была исключением из этого правила.

– Ах, ну что ты, малыш, право, не стоит беспокоиться, – зажав записку в руке, ответила она с улыбкой, мгновенно поняв, как надо действовать. – Немудрено потеряться в такой толчее. Кто твоя госпожа, скажи, быть может, я видела ее?

– Ее величество вдовствующая королева.

– Так она, кажется, уже прошла впереди нас. Беги скорее, ты ее догонишь.

– Благодарю вас, сеньора, вы столь добры… – И, поклонившись обеим дамам, паж затерялся среди придворных.

– Ох уж эти юнцы, – молвила соседка зеленого платья, принцесса Изабелла де Валуа, – вечно они летают по коридорам, оставляя в будуарах хозяев свои глаза.

И дамы отправились дальше.

Паж нашел маршала на условленном месте.

– Сеньор, я выполнил все в точности, как вы велели. Никто ничего не заметил. А красивая дама в зеленом оказалась к тому же весьма умной.

– Не всегда красота в разладе с умом, малыш; извлеки из этого урок для себя.

– Уже извлек, мессир.

– Ты славно поработал. Догадываюсь, пришлось поволноваться?

Недетский ум пажа выдал ответ:

– Я рад, что все уже позади.

– Вот тебе еще золотой экю. Но помни, мы с тобой сегодня не встречались. Сумеешь удержать язык за зубами – всегда сможешь рассчитывать на мою помощь; нет – поплатишься головой, ибо язык – хозяин твоей жизни. Тебе все понятно? Тогда ступай.

И паж, в восторге оттого, что принял хотя и незначительное, но все же участие в некой дворцовой интриге, о чем пока что и не помышлял, помчался догонять свою хозяйку.

Если бы только знал юный паж, что записка, которую он только что держал в руках и передал незнакомой даме в зеленом платье, изменит ход истории Франции!

Глава 8

Соломенная вдова

А Мария Бретонская уже рассеянно слушала болтовню все еще шагавшей рядом принцессы. Записка жгла ей руку, заставляла учащенно биться сердце, в голове вихрем проносились, погоняя одна другую, мысли: любовное послание, участие в заговоре, письмо от мужа… что там еще может быть? Ах, скорее бы принцесса оставила ее, нет сил больше держать пальцы сжатыми в кулак.

Наконец Изабелла де Валуа простилась с ней и ушла в сопровождении пажа. Мария облегченно вздохнула и побежала к себе. Там, сгорая от любопытства, она торопливо подошла к окну, развернула маленький рулончик скатанного пергамента и со все возраставшим удивлением прочла:

«Мадам, не ложитесь сегодня спать; сразу же после повечерия отоприте потайную дверь[25], ключ оставьте в замке. Вам сообщат о том, что касается жизни вашей и вашего супруга».

Записка задрожала в руке Марии. Что бы это могло значить? Кто собирается нагрянуть к ней ночью и с какой целью? Она перечитала послание. Тут сказано, что речь пойдет о муже. Означает ли это, что ему грозит опасность? А может быть, это чей-то розыгрыш и к ней собирается пожаловать незваный воздыхатель? Но так никто не поступает, не дав загодя знать о себе и не получив взамен луча надежды. Значит, не воздыхатель и не любовник; с последним (увы, но бороться с зовом плоти уже не оставалось сил) она рассталась около месяца тому назад. Жизнь при дворе накладывала свой отпечаток: дабы не уронить достоинства в глазах двора и, главное, свекра, приходилось ущемлять себя во многом, а уж о любовниках и подавно забыть. А ведь она молода, ей всего восемнадцать лет! Нет, свекор просто скотина. Как он не понимает! Не в монахини же она записалась! Ах, если бы покинуть двор… хотя бы на время. Но как? Король глаз с нее не спускает, называет невестушкой, дочуркой. Принесла же его нелегкая из Лондона, сидел бы там себе. Положительно, здесь вмешался дьявол, нашептавший свекру, чтобы следил за снохой… А может, разгадка в этой записке? Ведь, судя по всему, ее послал доброжелатель, а не враг. Вдруг выяснится, что ей следует немедленно покинуть двор, чтобы… повидать супруга? Или здесь кроется недоступная ее пониманию интрига?.. Так или иначе, надо быть настороже: вчерашний друг сегодня может оказаться врагом.

Она снова перечитала письмо и вздрогнула. Святая Матерь Божия, да ведь речь идет о жизни Людовика! Неужели ему угрожает опасность? Боже, только не это, ведь тогда она станет никем и вернется к матери в Бретань или в Майенн, где в лучшем случае ее выдадут замуж за сына графа-соседа, а в худшем ей останется прозябать до конца дней своих в пустынном, мрачном замке. А сейчас она принцесса, графиня де Гиз, графиня Мэна, Турени, герцогиня Анжу!

Вся во власти таких мыслей, Мария де Блуа-Шатильон провела вечер, точнее, первые три часа ночи[26], то гуляя в саду, то выходя к реке и предаваясь раздумьям, то вновь возвращаясь и бродя по коридорам. Наконец настало время, указанное в записке. В ночной тиши прозвучал первый удар колокола Нотр-Дам к повечерию. Мария Бретонская встрепенулась, подбежала к потайной двери и повернула ключ в замке. Отойдя на два шага, она в напряженном ожидании глядела на эту дверь и торчавший в замочной скважине ключ. Какое-то приключение виделось ей за всем тем, что происходило, угадывалась игра неизвестного лица, желающего либо предупредить ее, либо немедленно заставить действовать, спасая от смерти супруга и себя. Но что она может? И как? И почему? И…

Вопрос застыл в глазах. Дверь раскрылась, в комнату вошел человек. Не сводя взгляда с Марии, незнакомец снял шляпу, за ней – маску.

– Маршал Жан де Вьенн!

Следом вошел еще один; закрыв за собой дверь, запер ее на ключ, оставив его на месте. Потом повернулся. Едва маска слетела с лица, принцесса вновь воскликнула, недоумевая:

– Пьер д’Оржемон, советник судебной палаты парламента!

– Мы – те, кого вы ждали, мадам, – произнес маршал, бывший любовник принцессы, которому она нашла замену.

– Но я никого не ждала…

– Вы разве не получили письма?

– Оно ни к чему меня не обязывает.

– Напрасно вы так думаете. Жену не может не беспокоить судьба мужа, больше того, его жизнь.

– Что это значит, маршал?

Гость помедлил, огляделся вокруг, остановил взгляд на бледном и взволнованном лице принцессы де Блуа.

– Мы одни? – осведомился он негромко. – Сюда никто не может войти?

– Даже моя камеристка, пока я не позову ее.

– Надеемся на это.

– Час поздний, господа, и мне хотелось бы знать цель вашего визита.

– Вот именно, час поздний, а потому никому не придет в голову беспокоить вас, теперь уже нас. Вы позволите нам сесть, мадам? Разговор, как