только махнул рукой, мол, подождите со своим ужином, есть дела поважней. Размотав весь провод с одной катушки, он размахнулся и что было силы бросил пестрый пробный мешочек с камнем внутри на макушку дерева. За ним потянулась леска с привязанной к ней антенной. Мешочек, как тяжелый снаряд, пролетев через крону, шлепнулся на землю. Леска легла на ветку.

– Ничего себе! У тебя получилось с первого раза, – одобрительно сказал Александр. – А мне иногда приходится попотеть, прежде чем установлю эту антенну. Вот что значит собственная технология!

Антон подтянул леску, закрутив вокруг дерева, завязал. Другой конец провода он также размотал с катушки и забросил на лиственницу, стоявшую метрах в пятидесяти от первой. При этом так рассчитал, что наклонный провод, идущий к радиостанции, оказался над палаткой.

– Только в палатку провод не тащи, пусть гроза пройдет. А то мало ли что может случиться.

Когда Антон сел за стол, Стас уже допивал чай и с нетерпением поглядывал то на кастрюлю, стоявшую рядом с Дубовиком, то на Антона.

– Смотри, если не хочешь, я за тебя оприходую, – подмигнул он геологу.

– Ну ты и обжора! – с раздражением в голосе сказал Роман, у которого вдруг закипело все внутри. – У нас на заставе был один ефрейтор, Мутавин его фамилия. Худой такой и длинный, как жердь, ну, конечно, поменьше, нашего начальника, – кивнул он на Дубовика, – так ему так же, как тебе, постоянно жратвы не хватало, так он со всех столов собирал объедки. И в конце службы Леня поправился килограммов на двадцать, стал таким мордоворотом, что подходить страшно.

Поставив пустую кружку, Стас потянулся к своей миске, явно рассчитывая на добавку оставшегося супа.

– Не переживай, мне это не грозит. Я всего лишь восполняю затраченную энергию. Знаешь, сколько мы расходуем за день? Я и так похудел, штаны даже слетают. Мама меня не узнала бы. Она, кстати, меня отговаривала…

Наверное, рассчитывая, что его пожалеют, он сказал это так жалобно, что можно было прослезиться, однако ожидаемой реакции не последовало. Только Дубовик не сдержался:

– Свинину ты тоже ешь? Или брезгуешь?

Тот ответил вопросом на вопрос:

– Ну а почему же ее не есть, че это, не мясо, что ли?

– Мясо, конечно, кто против. Я просто хотел узнать – не мусульманин ли ты.

– Ну и что?

– С виду понятно, как будто бы славянской внешности. Но внешность нередко бывает обманчива: копнёшь глубже, а там столько кровей намешано, что не знаешь, чему верить – документу или внешности.

– А что, мусульмане свинину не едят? – заинтересовавшись сообщением геолога, стал выяснять Стас. – Или, так сказать, ты берёшь меня на абордаж?

Тот отрицательно кивнул головой и продолжил:

– Помню, когда я в армии служил, так у нас в учебке были азербайджанцы. Вроде бы нормальные ребята, пахали, как все, и не жаловались на тяготы армейской жизни. Но что меня удивило: по первости они даже не смотрели на свинину. А нас кормили, скажу я вам, разными кашами и давали такой жирный кусок мяса, ну практически одно сало, от которого я бы сейчас, наверно, отказался. А тогда я был молодым, все время есть хотелось, поэтому не брезговал никакими продуктами. Представь себе, целый день тебя гоняют, как собаку, а кормят кашами, поэтому ты ждёшь этого приёма пищи, как большого праздника. Так вот, эти мусульмане говорили: «Забери этот сало назад, свинья – грязный животный. Как можно есть такой гадость, ты что не человек? Только собака может это жрать». Они отдают, а мы не отказываемся. Всем только на руку, хоть какая, а добавка. Сами знаете, одной кашей сыт не будешь. Потом наши коллеги-новобранцы так изголодались, что начали светиться. И что ты думаешь? Вскоре они забыли о своей вере и стали наворачивать свинину наравне с нашим братом-славянином.

Пощипывая траву, мимо геологов прошел Атара. За ним волочилась длинная веревка. Дубовик вскочил.

– Ну, ты хитрец, однако! Посмотрите, он сам развязался. А ведь я его привязал, еще подумал, как потом буду узел распутывать. Интересно, как же это он с ним справился? Наверное, зубами, – предположил он. – Ученый, собака! Недаром его коневоды расхваливали, правда, Антон?

– Да, было дело! – усмехнулся геолог. – Я от него руками и ногами отбивался, говорил, чтобы заменили, а он, оказывается, лучший конь в их табуне. Как узнаешь с первого взгляда? Я же не цыган.

Дубовик быстро поймал сбежавшую лошадь и, привязав, вернулся назад.

– Рома, а как идет твой Булат? Что-то он мне не нравится. По-моему, ему некуда девать свою богатырскую силу.

Роман сказал, что претензий к нему не имеет.

– Вот разве что…

– Я тебя понял, – на полуслове перехватил инициативу Дубовик и, будто угадав его мысли, продолжил: – Немного упирается и тянет связку назад. Я даже со стороны это вижу. А почему молчишь? Что, здоровья много? Так и скопытиться можно, не закончив перегон. Нет, дорогой, нечего попусту свои силы растрачивать.

– Вообще-то я к этому уже привык. Воспринимаю как должное, – усмехнулся парень. – Я же не волшебник.

– Я тоже не волшебник, но стараюсь как-то разруливать такие вопросы. Привыкать к дуболомству не стоит, надо просто разобраться, в чем дело, и разумно поставить лошадей. Мы же не зря их меняем местами. Мужики, надо самим немного головой работать. Тут ничего сложного нет: видишь, что кто-то у тебя не идет, – копай глубже, ищи причину. Может, больной или что-то мешает, а может, просто с кем-то не ладит. У лошадей так же, как у людей, может быть несовместимость. Да-да, ты не смейся, Стас. Все эти тонкости надо учитывать. Знаешь что, Рома, давай попробуем поменять тебе передовика. Вместо Сокола поставим Шестёрку, а Булата отдадим Антону. Маган пойдет у меня, а тебе я подгоню Тунгуса. По-моему, он тянется к Шестёрке. Видел, как они кучкуются, когда их отпускаем?

– Да как-то не обращал на это внимания. Я пока и лошадей-то всех не знаю, – честно признался парень, – а до таких тонкостей тем более ещё не дошло.

– А ты сегодня погляди, кто, как и за кем ходит, это немаловажно.

– А что, обязательно моего Магана забирать? Возьми кого-нибудь другого, что лошадей мало? Он