неё же ребенок и уже немаленький, он все понимает. С таким будет нелегко. – Антон тяжело вздохнул. – Кто знает, как у меня с ним получится?»

Он со всей силы дернул связку и рванулся вперед. От своего же рывка споткнулся и, выпустив из рук повод, упал. Поравнявшись с ним, лошади остановились. Булат наклонил голову, попытался дотянуться. Он смотрел на Антона, точно хотел ему помочь. Их глаза встретились.

«Боже мой, он наверное, жалеет. Вот и Элэмэс тянется. А ведь могли бы растоптать. Интересно, лежачего они всегда обходят и останавливаются, как сейчас. Какие странные животные: человек причиняет им боль, заставляет работать, а они его жалеют…»

Догнал Стас со своей связкой.

– Чё, упал? Я тоже шлепнулся, – будто утешая Антона, скривился он в ухмылке. – Перепрыгивал с кочки на кочку, оступился и животом так врубился, что звезды аж посыпались из глаз. Вот Серый свидетель, – показал он на своего передовика, спокойно жевавшего траву.

Стас отошел в сторону, и когда Антон поднялся, вместе стали догонять видневшихся вдали ребят. Недолго шли по какой-то старой тропе, петлявшей между высокими лиственницами, но тропа скоро оборвалась и уперлась в широкую марь. Под ногами снова зачавкала болотная вода. Кое-где встречались кочки, покрытые осокой. Но их было немного. Между кочками стояла бурая, с ржавыми пятнами жижа. Далеко впереди виднелся редкий лес, переходящий в бескрайнюю тайгу.

«Хорошо, ребята болотники не рваные прислали», – любовался Антон новенькими, блестевшими на солнце резиновыми сапогами. Для таких условий – это незаменимая обувь. Рифленый протектор, высокие отворачивающиеся голенища. Ну просто класс! Ничего не скажешь, обувь на все случаи таёжной жизни! Надо же, и в каждом сапоге лежало по инструкции: «Памятка по эксплуатации, применению и уходу за обувью». Звучит! Там вообще-то было написано, что сапоги предназначены для носки в весенне-осенний период при температуре воздуха не ниже нуля градусов. А тут таскаешь, не снимая, и в жару и в холод. Про это, между прочим, ни в одной инструкции не сказано».

Вся широкая пойма по обе стороны реки была заболочена. Вода сполна напитала мох и болотную растительность, радовавшую глаза сочной зеленью. По узким листочкам и длинным белесым стебелькам, заменявшим корни, Антон узнал мох-сфагнум, растущий не только в болотистой местности, а даже там, где вода недоступна другим растениям. Сфагновый мох впитывает влагу даже из воздуха и долго удерживает в нежных листочках. При старении отмирает только нижняя часть растения, которая со временем превращается в торф. Геолог подумал, что этот мох концентрирует многие микроэлементы, поэтому экспедиционные геохимики соседней партии берут его в качестве проб при поисках рудных месторождений, и особенно золота. При этом мхи обладают толерантностью к разным химическим элементам. Но лучше всего, по его мнению, этот метод работает там, где невозможно отобрать пробы горных пород, рыхлых отложений или донных осадков. Сейчас был тот самый случай, когда можно было рассчитывать на этот метод поисков.

«Больше всех преуспел Геннадий Павлович Лапин, – добрым словом Антон вспомнил добродушного геолога, продвигавшего свой бриогеохимический метод поисков[6]. – По мхам он даже издал методичку, а сейчас занимается кандидатской. Вот это специалист!»

Надеясь найти потерянную тропу, Дубовик повел отряд по берегу реки. Пересекая прибрежную полосу, сразу «забурились» в непролазный чащобник, как он называл густые заросли. Вдоль реки разросся ветвистый тальник, и кое-где стояла молодая лиственница. Эти заросли были страшнее тех, что встречались в узких распадках. Пришлось снова забираться в болото.

Словно проверяя болотники на прочность, Антон топнул со всей силы. Грязь разлетелась в разные стороны, а нога крепко завязла в трясине. Напрягаясь, он вытащил ногу и пошел дальше.

– Вот проклятая болотина! – вырвалось у парня. – И когда только закончится эта топь!

По затратам энергии ходьбу по болотистой местности можно считать с двойным коэффициентом, потому как нелегко вытаскивать ноги из вязкой жижи и тянуть вверх, чтобы не упасть. Не рассчитав силы, Антон резко рванулся вперед, но сапог будто прирос, и он с трудом удержался на ногах.

– Э-э… – заругался парень. – Так нельзя, тут ужасная трясина.

«Если потеряю болотники, придется идти босиком, а потом по рации вызывать вертолет. В прошлом году старший геолог Ярыгин залетел в поле в сапогах на одну ногу, и после из-за сапог почти полмесяца просидел без дела, пока не забросили новые. Вроде бы опытный мужик, а пролетел, как швед под Полтавой. Вот было смеху! Правда, это дорого ему обошлось…»

Марь протянулась ни на одну сотню метров. Кое-где слой воды надежно покрывал землю, поэтому поверхность казалась ровной и гладкой, как лед. Казалось, по ней можно идти без устали, но первое впечатление было обманчивым. На ум снова пришли болотники, в которых была не страшна ни грязь, ни вода.

«Перемороженные резинки – это уже не обувь, – накануне вылета просвещал его Стрельников, – только сразу не поймешь. А когда походишь по раскаленным камням, да так, что у тебя внутри закипит, потом залезешь в ручей – тут уж увидишь, какие они».

Почти вплотную за Антоном тянулся Стас. С самого утра он был не в духе. Из головы не выходили продукты. От мысли, что их может не хватить, становилось страшно. Идти совсем не хотелось. Он часто останавливался и едва поспевал за идущими впереди. Главное, чем руководствовался, – держаться на расстоянии видимости. На одном отрезке, где была тропа, он попытался даже обогнать Антона, но тот не пропустил. Видно, обидевшись, после этого Стас снова отстал и догнал, когда геолог упал.

«Неужели и сегодня будем идти весь день? – думал он, ступая по разбитой прошедшими лошадьми почве, ставшей грязной жижей. – Может, все-таки пораньше станем на прикол? Ну хотя бы на часок! Зато сколько энергии сэкономим, а она ещё пригодится. Зачем попусту ее растрачивать?»

Ноги проваливались до колена, поэтому пришлось поднять голенища болотников. От этого идти стало трудней. Резинки плотно обтягивали бёдра, и казалось, теперь не страшно никакое болото. Но первое впечатление было обманчивым: кое-где жижа доходила до самого верха голяшек, и, чтобы не зачерпнуть в сапог, приходилось ступать осторожно.

«От таких переходов можно загнуться. Это Ромке все смешно, а мне не до веселья – как засосет в этом паршивом болоте, рта не успеешь открыть. Однако надо нажать, лучше держаться поближе к Антону».

В эту экспедицию