Дубовику нравилось наблюдать за животными. Раздумывая о поведении той или и иной лошади, он как бы ставил себя на ее место и думал, что бы он делал в той или иной ситуации.

– Посмотрим, как они пойдут. Я же не лично для себя его беру, а думаю обо всех. Лошадей следует приучать не только к вьюкам, главное, чтобы шли в связке – нам же с ними еще надо будет работать. Если не получится, как я думаю, верну. Ты заметил, что после того, как убрали Кутаса, Маган повеселел?

Когда все поели и ушли в палатку, Стас стянул с себя брезентовые штаны от спецовки, которую выдали на полевые работы, и в одних трусах побежал к ручью. После весеннего паводка ручей обмелел, жизнь в нем едва теплилась: вода текла тихо, лениво облизывая каждый выходивший на поверхность камень. Возле берега Стас нашел яму поглубже и бросил штаны, сверху придавил тяжелым валуном. Встретив на пути преграду, вода заиграла, штаны надулись пузырем. Парень кинул еще камень – пузырь исчез.

– Ты что мудришь? – услышал он Романа, стоявшего за спиной.

От неожиданности Стас вздрогнул и даже растерялся, но быстро отошёл и спокойно ответил:

– Да вот, видишь, штаны решил постирать, – грязные стали. От этих проклятых лошадей засалились и даже завоняли лошадиным потом.

В другое время он нагрубил бы или сказал что-нибудь дерзкое. Вроде того, что это не твоё дело, что хочу, то и ворочу, но сейчас был не тот случай.

– А я думал, ты их утопил. Надоели – и на дно, а завтра новые наденешь.

– Да нет, что ты, лишних у меня нет. Сейчас я их замочил, за ночь вся грязь раскиснет, а утром сполосну. До выхода, думаю, малость подсохнут. У меня все рассчитано, пусть ручей поработает.

Роман зацокал языком и покрутил пальцем возле виска, удивляясь наивности неопытного коллеги.

– Смотри, а то ручей так тебе наработает, что останешься в одних трусах. Видишь, на небе висят дождевые тучи. Лучше бы ты их сразу постирал и повесил.

К этому моменту Стас полностью отошёл и самоуверенно заявил:

– Ты лучше смотри за собой, а насчет меня не беспокойся. Я сам знаю, что делать, не маленький.

И шлепая себя по голым ногам, помчался назад, пытаясь убежать от наседавших комаров. Ближе к полуночи сполохи разразились прямо над стоянкой геологов. Небо полностью затянули лилово-черные тучи. По крыше палатки застучали крупные капли дождя.

– Наконец-то разродился, – спросонья пробормотал Дубовик, радуясь долгожданному дождю. – Земля давно изнывает от недостатка влаги. Дождь утолит жажду, смотришь, трава не выгорит. Всё нашим конякам будет полегче.

Утром Стас проснулся от страшного шума, вылез из теплого спальника и выглянул из палатки. Ручей бурлил, и казалось, вот-вот выплеснется из зажавших его берегов. Того большого валуна, которым были прижаты штаны, он не увидел. Не было и штанов. Стас взял палку, опустил в воду. Мощным потоком её выбило из рук и как соломинку понесло вниз. Машинально парень побежал вниз по берегу и остановился у первого кривуна.

– Ну что, – сладко зевнув, поинтересовался Роман, слышавший, как поливало ночью, – все на месте?

– На месте, на месте. Рано еще, спи, – недовольно буркнул Стас, с головой залезая в спальный мешок.

Земля отдавала влагу. Серебристые бусинки лежали на лохматых ветках лиственниц, на высокой траве и сочном зеленом мху. Сквозь густой туман пробилось запоздавшее утро. Медленно, словно нехотя, туман серыми космами повис над деревьями. От ручья потянул ветерок, и, блеснув алмазами, капельки скатились вниз, исчезая совсем. Солнце пригревало, появились просветы, и вскоре выглянуло долгожданное солнце. Стало сухо. О дожде теперь напоминал только ручей. Он бурлил и клокотал, подмывая коренные берега, и, не одолев враз, все равно точил, точил, раздвигая их вширь и копая вглубь.

Только проснувшись, Александр выскочил из палатки и, не увидев Романа, спросил у готовившего завтрак Антона.

– Вон там он, – показал тот на видневшуюся вдали белую лошадь. – Битый час сидит, Магана приучает, а ты его забрал себе. Рома, видно, и впрямь собрался на парад,

Дубовик про себя усмехнулся и тихо пошел туда, куда показал Антон. Подойдя ближе, он увидел необычную картину. На поляне среди кочкарника стоял Маган, а прямо перед ним на открытой суме сидел Роман. Он что-то говорил лошади, и та, будто понимая, изредка кивала головой.

«Интересно, о чем это он с ним так мило беседует? – подумал Александр, сразу позабыв о вечерней размолвке. – Ну просто семейная идиллия! Вот ведь как бывает: со мной работали разные ребята – и городские, и деревенские, но никто к лошадям так не относился, как Рома. Сколько ни старался – так и не сумел привить любовь к животным. Все мои мужики на лошадей смотрели как на рабочую скотину, соответственно и обращались так же. Те отвечали взаимностью. А Роман лошадей никогда близко не видел, но нашел к ним подход. Наверняка он разобрался бы и с теми, которых я заменил. Значит, у парня доброе сердце – лошадь не проведешь, она, как ребенок, чувствует человека. Вон как Маган к нему привязался! Сам бежит на всех стоянках, просто тянется. После сегодняшнего перехода верну его назад, пусть идет в своей связке».

Время от времени Роман вытаскивал из сумы горсть овса. Лошадь, словно выражая свою радость, фыркала, беря губами лакомство с ладони. Постояв, Дубовик кашлянул. Маган дернулся, овес посыпался на землю.

– А я, Рома, тебя потерял, – подошел к нему Александр. – Если бы не Антон, не нашел бы. Ну что, привыкает? – погладил он Магана.

Лошадь потопталась на месте и отвела голову в сторону. Мол, что ты нам мешаешь, мы тебя не приглашали.

– Да так, потихоньку. Главное, что уже не шарахается, как черт от ладана, а сейчас даже спокойно стоит.

– Ну ты уж не скромничай! Я вижу, он у тебя почти ручной. Скоро можно будет ставить под седло. Думаю, он должен пойти. Если все получится, осенью вернем объезженным. Вот удивим Августа! Скажет: «Такого я еще не видел, чтобы геологи сами приручили дикаря».

На лице парня появилась