— Она в другом. Ко мне приходили из милиции, спрашивали о тебе.

— Что их интересовало? — осведомился Слава.

— Ничего конкретного, все вокруг да около. Но я поняла, что тебя подозревают в убийстве Гулина.

— У меня стопроцентное алиби.

— Значит, тебе уже предъявляли?

— А ты хотела меня предупредить?

— Нет, поговорить.

— О чем?

— Обо всем. Столько всего произошло с тех пор, как мы с тобой расстались. Тогда, на вокзале. — Тамара сосредоточила взгляд на дороге.

Возможно, для того чтобы не смотреть на Славу. Во всяком случае, такая мысль у него мелькнула. Разволновалась она, внутренне поплыла. Голос ее подрагивал от сильных чувств.

— Расстаются после чего-то.

— А у нас ничего не было? — Она не отрывала глаз от дороги.

Слава пожал плечами, не зная, что сказать. Да, Тамара пожертвовала ради него своим покоем в купе. Они провели ночь за разговорами, им было интересно друг с другом. Но близости не случилось. О клятвах верности разговор не шел.

Но что-то все-таки было.

— Не надо ничего говорить, — тихо сказала она.

Слава озадаченно провел рукой по затылку. Как же узнать насчет того, куда они едут?

Но Тамара молчала. Он понимал, что в душе у нее бурление чувств. Неспроста же она отправилась к нему в Остожанск. Ей понадобилось переступить через себя, чтобы опуститься до этого. Тамара и сейчас под напряжением.

Машина выехала из города, взяла курс на Москву. Слава выдохнул, забросил руки за голову. Он ждал объяснений, но торопить Тамару не хотел. Что ни говори, а он не посторонний человек для этой женщины. Хотя бы потому, что убил ее мужа.

Еще ему в память врезался тот момент, когда она смотрела на него из зала суда. На лбу траурная лента, взгляд спокойный, мертвый. Сколько раз он видел ее во сне. Тамара будоражила его воображение своей красотой, но в видениях Славы они ни разу не занялись любовью. Просто голой она ему не снилась. Слишком уж неприступной и далекой казалась ему эта красавица. Еще он чувствовал на себе тяжесть вины перед ней.

А тут вдруг Тамара сама приехала к нему и дала понять, что не жалеет о смерти мужа. Она даже хотела этого. Странно.

Машина выехала на кольцевую автостраду, только тогда Тамара заговорила.

— Я все знаю, — тихо, в раздумье сказала она.

— Что ты знаешь?

— Как ты спасал свою Ладу. Мне говорили, кто такой Зубарь. Он очень страшный человек. А ты его куда-то увел. С концами.

— Да, пропал он.

— Семен, когда узнал, очень испугался. Боялся, что ты и за ним придешь. Так и вышло.

— Твой муж сломал мне жизнь.

— Я ждала, когда ты это скажешь.

— Я спас Ладу. Ее отец сказал мне спасибо и послал к черту. Я плохой, а Гулин хороший. Он фактически предал Ладу.

— Она сама сделала свой выбор и, насколько я знаю, на свою судьбу не жаловалась.

— Ты в курсе?

— Мне интересно было знать, как живет девушка, которую мой муж подсадил на иглу, мог сломать жизнь. Лада очень хорошо устроилась. Она любила мужа, делала карьеру в его банке. А Гулин обожал ее. Они жили душа в душу. Такая вот петрушка. Получается, что мой муж сломал жизнь только тебе.

— Не совсем сломал.

— Он за это ответил. Ты свое отсидел. У тебя впереди целая жизнь, а Семена уже не воскресить.

— Куда мы едем?

— Никуда. Просто катаемся.

— А почему ты решила меня покатать? Может, нужно остановиться?

— Да, наверное. — Тамара резко взяла вправо, сбавила ход и затормозила на обочине. — Остановилась, — сказала она, поворачиваясь к Славе.

— Что дальше?

Какое-то время женщина смотрела на него горящими глазами, затем резко подалась к нему, обняла и поцеловала в губы.

Этот порыв испугал Славу, но в панику не обратил. Он быстро взял себя в руки, более того, перешел в наступление, оказавшееся весьма успешным.

Дом не очень большой, не сравнить с особняком Гулина. Спальня с балконом занимали добрую половину второго этажа. Уж не для любовных ли утех строилось это гнездышко?

Вчера Слава этим вопросом не задавался. Ему было все равно, куда Тамара его привезла. После встряски на кольцевой он вошел в раж, хотел еще и еще. Их желания совпадали, поэтому, едва успев переступить порог этого дома, они сразу же оказались в постели. Только к утру и насытились.

Но это ненадолго. Тамара, может, и не ведьма, но колдовских чар в ней — бездонный колодец, только успевай черпать. Не женщина, а прямо наваждение какое-то.

Но чем дальше Каретников заходил в этот колдовской лес, тем больше становилось желание обладать им целиком. Отсюда и ревность.

— Что это за дом? — спросил он.

Особняк действительно вызывал подозрения. Небольшой, но уютный, с полной обстановкой. Сравнительно новый, ремонт в евростиле. Во дворе все вычищено, побелено, пострижено.

Тамара здесь не жила, но чувствовала себя полной хозяйкой. От Москвы недалеко, место тихое. Слева один дом, справа — три-четыре. Вот и все поселение, расположенное в глубине соснового бора, на берегу водохранилища.

— Дача.

Тамара лежала на спине, приподняв руку. Выражение лица как у курильщика, который после нескольких дней воздержания смог наконец-то сделать затяжку. Сигареты у нее не было, но блаженство присутствовало.

— А живешь ты где?

— На Рублевке.

— В многоквартирном доме?

— Нет, конечно.

— Тогда зачем тебе дача?

— На всякий случай.

— Как, например, сейчас?

Тамара стремительно поднялась, нависла над ним, ликующе улыбнулась.

— А ты что, ревнуешь?

— Еще чего.

— Ревнуешь!

— Нет, просто интересно.

— Я знаю, о чем ты подумал. Семен был уважаемым человеком. Я, его законная наследница, должна хранить ему верность. Я не могу позволить себе жить с любимым мужчиной в своем доме, поэтому встречаюсь с ним здесь. Этот особнячок достался мне случайно. Один человек взял у меня в займы крупную сумму, расплатиться не смог и предложил дом в счет долга. Я тогда сразу подумала, что смогу встречаться здесь с любимым мужчиной.

— Это твое личное дело. — Слава чувствовал обиду в своем голосе.

— Это было два года назад. Тогда я могла думать только о тебе. Сейчас мне нужен лишь ты. Всегда. С тех пор как я увидела тебя на станции.