Еще одна попытка. Отступила на лестницу, заперла дверь наоба замка. Постояла, прислонившись спиной к стене рядом с дверью. В полдюжинызатяжек прикончила «соверенину». Неумело перекрестилась, повернулась изазвенела ключами.

Все осталось, как было. И кот, и голова. Нужно на что-торешаться, не торчать же здесь…

Достала пистолет – уж с ним-то все было в порядке, –вошла в прихожую. Медленно вытянула руку, отметив, что кот отбрасывает тень иголова отбрасывает тень, коснулась черного меха. И почувствовала пальцами мех,а под ним – окоченелое тельце. Немного приободрившись, прошла к голове, приселана корточки. Потыкала стволом пистолета – плотное, чуть подается под нажимом.Примостившись так, чтобы не наступить на подсохшую кровь, протянула левую рукуи коснулась пальцами век своего двойника. Пальцы ощутили нечто, крайне на ощупьнапоминающее человеческую кожу – и щека словно бы казалась немножко теплой…

И отдернула руку, вскочила, сообразив, что за это время еемогли пять раз огреть чем-нибудь тяжелым по голове, на цыпочках выйдя из любойкомнаты. С пистолетом наизготовку зашла в отцовскую, протянула руку квыключателю. Показалось, будто что-то высокое, темное дернулось на фоне окна –шторы не задернуты, виднеется скупо освещенная стройка…

Отчаянно, словно выдергивала чеку гранаты, нажалавыключатель. Никого. Зажигая везде свет, обошла всю квартиру. Никого. Нопоганенькое ощущение, словно кто-то невидимый ступает за спиной, шаг в шагповторяя ее движения, никак не проходило.

Вышла из кухни, подняла телефонную трубку. Трубка молчала.

– Ну конечно, в лучших традициях жанра, –произнесла она вслух, чтобы подбодрить себя. – Сейчас вампир появится…

Не стоило так говорить. Вновь зашебуршили страхи. В комнате,из которой она только что вышла, чуялось злое. Кругом было зло. Да что же этотакое, Господи?

Но ведь не исчезли ни кот, ни голова! До них можно дотронуться,пощупать… Показалось, или мертвый глаз вдруг подмигнул? Да показалось, не можетже он…

Сердце колотилось, под горлом стоял комок. Стоило на миготвести взгляд – и кот начинал чуточку раскачиваться, а голова, ее собственнаяголова – подмигивать и едва заметно шевелить губами. И в то же время онавидела, что все остальное ничуть не изменилось, до всего можно дотронуться,вещи прежние, квартира прежняя…

Шаги на лестнице? Показалось…

Нет, ну что делать? Даша заметила, что все еще стискиваетпистолет, положила его на кухонный стол, вышла в прихожую – и еще раз потрогалакота. Он был осязаем. Коснулась указательным пальцем синеватой щеки – осязаема…

Решившись, спрятала пистолет в кобуру, выскочила наплощадку, тщательно заперла дверь. В соседнем подъезде в тридцать седьмойквартире есть телефон…

Телефон был. И, в отличие от ее собственного работал. Дашадозвонилась до Житковца и попросила прислать наряд – ничего не объясняя, сказавлишь, что ей необходимы свидетели. Он ни о чем не спрашивал и пообещал отправитьмашину моментально, но голос был какой-то странный. Или показалось? Бредя всвой подъезд, она старалась не смотреть по сторонам – чтобы опять не помаячило.Ощущение чего-то неладного, происходившего с ней, крепло. Она чуяла в себенекую ненормальность, чуяла, как зверь…

Они приехали минут через десять – незнакомый лейтенант идвое жизнерадостных сержантов, грохоча ботинками, взлетели к Дашиной двери.Один из сержантов держал автомат. Увидев Дашу, с маху затормозили:

– Что здесь?

– Вам сказали, кто я? – спросила Даша, стараясьговорить как можно более рассудительно. – Отлично… Задача простая, ребята,я сейчас открою дверь, а вы посмотрите, что там… – увидела, как лейтенанттрогает кобуру. – Нет, не надо…

Повозившись с замками, распахнула дверь. В горле у неечто-то пискнуло. Ничего не было – ни кота, ни головы, ни малейших следов наполу, везде горит свет, как она и оставляла…

Милиционеры, протиснувшись мимо нее в прихожую, встали,вертя головами.

– А теперь что? – спросил лейтенант.

– Ничего, – сказала Даша, – Извините,чертовщина какая-то. Когда я пришла, оно тут было, а теперь ничего…

– Что?

– Кот висел, – сказала она, уже не думая, чтобудет выглядеть в их глазах полной шизофреничкой. – Голова отрубленнаялежала вот здесь…

– Чья? – выпучив от любопытства глаза, спросилсержант с автоматом.

– Моя, – убито сказала Даша. – И ничеготеперь нет… Может, спрятали куда?

Неизвестно, что им сказал Житковец, но они, не выказавнежелания, помогли ей бегло обыскать всю квартиру, заглянули в шкаф, под диван,хлопали на кухне дверями шкафчиков. В конце концов собрались в прихожей, всечетверо. Лейтенант прятал глаза, зато те двое пялились на Дашу с любопытнымужасом – как здоровые люди смотрят на выкомаривающего нечто несуразное психа…

– Извините, – сказала Даша. – Померещилось…

– Да я понимаю, – сказал лейтенант, по-прежнемуухитряясь не встречаться с ней взглядом. – Дарья Андреевна, все про васслышали. После таких переживаний… Может, врача вызвать?

– Нет, ребята, спасибо, – она попыталасьулыбнуться, однако выходило плохо. – Извините уж…

– А то давайте в управление отвезем. В комнату отдыха.Переночуете…

– Нет, спасибо, – повторила она. –Перетерплю…

Лейтенант уходил последним, пару раз оглянулся на нее, явнохотел настоять, но не решился. Захлопнув за ними дверь, закрыв ее на все замки,наложив цепочку, Даша скинула пуховик и тупо рухнула в кресло в своей комнате.На душе, странно, царил уже покой, но глаза болели, ныл затылок.

Она приняла ванну – лежала долго, часа полтора. В ванной сней не произошло ничего необычайного. Отыскала-таки в столе у майора димедроли, проглотив пару таблеток, завалилась в постель.

Эта ночь выдалась еще более кошмарной. Димедрол все недействовал, она валялась в бессонном оцепенении, зажмуривала глаза до боли, считалаовец – не помогало. Неуловимые запахи падали, гнили, разложения щекотали горло.Раз даже зажгла свет и обошла спальню, принюхиваясь, – нет, непонятно,откуда запах исходит, скорее всего, он маячит…

Приняла еще таблетку. Погодя – четвертую. Потом испугалась,что в этом ни-сне-ни-яви проглотит все и отравится. Вышвырнула оставшиеся вмусорное ведро. И легла маяться дальше. Даше, если и засыпала ненадолго, потомказалось, что не спала ни минутки – а то и призраки лезли из-под дивана,проступали на фоне смутно видимой мебели зыбкими контурами. Она снова зажигаласвет, курила.

…Когда она утром шла к «Москвичу», явственно пошатнулась. Отдоброго литра утреннего кофе поташнивало.

– Там для вас ранехонько какое-то письмопринесли, – сказал Федя, глядя на нее определенно жалостливо. – Я ссобой прихватил…