– Знаю про такое. Случается с мужиками, в особенности, еслиуже в возрасте заводят молоденькую любовницу, хотят перед ней королямивыглядеть и давай в койке кренделя выделывать, а в результате инсульт илиинфаркт. Только с женщинами такие казусы не происходят, они существа пассивные,меньше сил на секс тратят.

– Вы замужем? – неожиданно поинтересовалась Филимонова.

Майя махнула рукой:

– Толку-то? Уже третий раз, а счастья нет. Первыйблаговерный пил, второй гулял, а последнему все по фигу. Сидит в НИИ целыйдень, триста двадцать рублей оклад. Смешно сказать. Целый день играет в шахматыс коллегами. Зато хвост распускает! Чуть что не так, сразу давай орать: «Якандидат наук, а ты пэтэушница, даже десятилетку не закончила». Все это сказки,про любовь. Нет ее.

– Вы не правы, – тихо сказала Наталья, – она есть, во всякомслучае, у меня была, да какая!.. Я из-за Алеши с родителями поругалась, мужабросила и уехала с любимым. Он меня намного младше был, только мне все равноказалось, что я его дочь. Никого вокруг не видела, лишь его одного, солнышкомое. Умный, бесстрашный, ловкий, благородный. Мы с ним были как Бонни и Клайд.Смотрели этот фильм?

Майя кивнула, плохо понимая, при чем тут кинолента о двухграбителях, нежно любивших друг друга.

– Он меня полностью заслонил, – бросала не слишком внятныефразы Филимонова, – все на себя взял, мне лишь пальцем погрозили. А он, бедный,сполна получил. Оставил меня обеспеченной и умер в расцвете лет… Как я пережилаего кончину, не знаю. Мне потом очень и очень тяжело жилось, не финансово, самивидите, проблем с деньгами нет, морально. Целыми днями плакала, не хотелосьда­же вставать с кровати. На ночь пила снотворное, а утром… Ужасно. Потомсправилась с горем, просто представила себе, что Алешенька уехал далеко, а яего жду.

Наталья Сергеевна замолчала, затем опять повторила:

– Все жду!

– Давно скончался ваш муж?

– У нас был гражданский брак, – сообщила Филимонова, – взагс не ходили, зачем? Штамп в паспорте ничего не дает, ну, если только дети,но нам господь никого не послал, хотя я никогда не предохранялась. Алеша умер в1990-м.

– Вы прекрасно выглядите, – решила подбодрить клиентку Майя,– еще встретите новое счастье. Ко мне ходила одна дама, в шестьдесят девять летзамуж вышла. Всякое случается, главное, надеяться.

Наталья Сергеевна усмехнулась бледными губами:

– Милая Майечка, я никогда не смогу даже близко подойти кдругому мужчине. Во-первых, до сих пор люблю Алешу, а во-вторых, не хочу, чтобыон упрекнул меня в неверности, когда мы встретимся на том свете.

Парикмахерша тяжело вздохнула:

– И вы верите в тот свет?

– Да.

– Мне кажется – это так, сказки.

Наталья Сергеевна приподнялась:

– А вот послушайте, что расскажу. Честно говоря, я самаколебалась, но теперь знаю точно: душа не погибает, она где-то живет, называйтеэто место как угодно: ад, рай, мировой информационный центр, не знаю, но подобноеместо есть. Расскажу вам одну историю.

Алеша умирал, по словам Филимоновой, в закрытой больнице.Наталья не сказала Майе, что клиника была тюремной, с решетками на окнах иохранниками у тщательно запертых дверей. Просто спокойно обронила:

– Больница инфекционная, туда никого не пропускали.

Дав большие деньги, Наталья Сергеевна умудриласьдоговориться, и ее провели ночью к умирающему. Она расплакалась, увидав, во чтопревратился любимый. На койке, под синим байковым одеялом, лежал скелет, обтянутыйкожей.

– Ну-ну, – сказал он шепотом, – утри слезы, не надо радоватьэтих своим горем.

– Алешенька, – всхлипывала Филимонова, – не покидай меня,умоляю, не бросай.

– Я навсегда с тобой, – ответил любимый, – рядом.

– Господи, – чуть ли не в голос зарыдала Наталья Сергеевна,– если ты есть! Оставь мне Алешу! Господи!

– Послушай, – прохрипел Алексей, – ты всегда мне верила,поверь в последний раз. Я обязательно вернусь к тебе, найду лазейку на томсвете, всенепременно! Только жди. Летом распахни окно и жди, жди обязательно.Все может случиться, гроза разразится, ударит гром, мы снова будем вдвоем, тытолько верь, найду на том свете дверь и с неба к тебе спущусь, ты лишь раствориокно, и станет входом оно. Я точно вернусь к тебе, июньской ночью, ближе кзаре.

Алексей умер. Для Натальи начался другой период жизни,приходилось учиться существовать одной. Правда, последние годы они былиразлучены: Морозов сидел на зоне (о чем она, естественно, не сообщила Майе), ножизнь скрашивали ежемесячные свидания, каждодневные письма, надежда на будущуюсовместную жизнь. Теперь же все рухнуло, словно обвалилось.

Наталья Сергеевна заперлась в Калинове и стала влачитьбезрадостное существование. Это была не жизнь, а прозябание.

Каждый раз в июне Наталью охватывала тоска, она ночамипросиживала у раскрытого окна в безумной надежде: вдруг и впрямь случится чудо,и сейчас войдет любимый Алешенька, кудрявый, быстроглазый, улыбающийся, скажет:«Заинька моя» – и прижмет ее к своей груди. Наташа закрывала глаза, и ейчудился запах, смесь ароматов сигарет, одеколона и коньяка… Но летели годы,надежда таяла, пока однажды не растаяла совсем, осталась только привычка сидетьлетом у распахнутого окна и рассматривать опушку чернеющего вдали леса.

Но вчера случилось невероятное. Посмотрев, как всегда,выпуск новостей по НТВ, Наташа села у окна и стала вдыхать запах цветущегожасмина. Часы показывали без пятнадцати одиннадцать. Посидев с полчасика, онарешила идти в спальню, но тут раздался звонок в дверь.

Удивленная, Наталья подошла к телевизору, установленному увхода. К Филимоновой иногда заглядывали местные жители, прося рублишко-другой,но в одиннадцать вечера в деревне уже глубокая ночь. Там после девяти никто нешлялся по чужим дворам. В Калинове, несмотря на крайнюю близость к Москве,царили патриархальные нравы.

Недоумевая, Наталья Сергеевна глянула на экран ипочувствовала, что земля уходит из-под ног. Ей навстречу улыбался… Алексей.

Женщина распахнула дверь и, не в силах вымолвить ни слова,уставилась на темноволосого кудрявого красавца. Тот, смущенно улыбаясь,забубнил:

– Простите, пожалуйста, у нас машина сломалась.

Наташа плохо понимала, чего хочет Алеша. Слова пробивались вее мозг, словно сквозь толщу воды.