– Вы Дине не рассказали ничего?

– И как вы себе представляете эту ситуацию? – прищурилсяОлег. – Сажусь и говорю: «Дорогая, я случайно трахнул тетку, а она за это нам сЛешкой домик оставила?» Естественно, ни слова не обронил. Ну, а потом Лешкапогиб, к Надьке я не пошел. Она сама заявилась и сказала: «Не волнуйся, Олежек,все знаю, давай маленько скинем, авось пойдет народ». Да и зачем мне Лешкужизни лишать? Он мне половину за дом отдавал!

– Вы всю сумму хотели!

– Господи, – взвился Олег, – ты раскинь мозгами, как бы я ееполучил? Надьке достанется.

– А ты и ее того…

– Совсем с ума сошла! – заорал Рогов. – Дурнее ничего непридумала? Коли Надя умрет, все государству отойдет!

– Неужели они завещания на вас не составили?

– Ну кто о смерти на пороге тридцатилетия думает?

Я вздохнула. Это верно, бывшие советские люди не приученызадумываться о таких вещах, как кончина. Впрочем, до недавнего времени нам, побольшому счету, и передавать детям, кроме книг, мебели и скромных вкладов всберкассах, было нечего. Если помните, большинство жилфонда являлосьгосударственным, а машины и дачи имели редкие счастливчики. Да и что это былиза фазенды! Дощатые сараи на шести сотках, где каждый сантиметр пространствапростреливался чужими глазами.

Значит, завещания нет, нет и повода для убийства. Наоборот,Колпаковы были нужны Олегу живыми, только тогда он мог рассчитывать наполучение некоей суммы.

– Да кто вы такая? – сообразил наконец спросить Рогов.

– Частный детектив Даша Васильева, – пробормотала я, ощущаябезумную усталость, – расследую дело об убийстве Нади Колпаковой.

– Так Надюшу и впрямь убили? – прошептал Рогов. – Вы неврали?

– Нет, – ответила я, – не врала.

– Где?

Я посмотрела на Олега. Когда-то Александр Михайловичрассказывал мне об особом чувстве, возникающем у хорошего следователя.

– Иногда все улики против человека, – вздыхал Дегтярев, – анутро подсказывает: он не виноват. Бывает и наоборот. Смотришь: белый ангел, ачто-то внутри екает. Ищи, полковник, копай, перед тобой преступник сидит.

Я всегда настороженно относилась к подобным заявлениям, носейчас вдруг внезапно поняла: Олег не врет, он и впрямь ничего не совершал.

– Можно у вас воды попить? – спросила я, показывая наминералку, стоящую на тумбочке.

– Бога ради, – ответил Олег.

Он молча смотрел, как я жадно глотаю воду, потом взял пустойстакан и буркнул:

– Что с Надькой?

Я села в кресло и рассказала ему все: про труп в раздевалке,про свои поиски и подозрения. Рогов слушал молча, только один разпоинтересовался:

– Убили как?

– Что вы имеете в виду?

– Застрелили?

Я растерялась. Никто не сообщил мне причину смерти. Самавидела только сложенное пополам тело в шкафу…

– Не знаю, убили, и все… А потом кто-то запихнул ее в шкаф.Вот теперь мучаюсь: зачем?

Олег поднял с пола «Плейбой» и положил его на тумбочку:

– Ну, причина есть, даже я краем уха слышал, в чем дело.

– Расскажи! – подскочила я.

Рогов вытащил сигареты:

– В детали не посвящен, только в общем.

– Хоть так.

– Ты знаешь, на какие средства существовали Лешка с Надькой?Почему они вырвались из нищеты и зажили в свое удовольствие?

Я уставилась на Олега. Интересно, что это во мне мигомразрешает людям отбросить чопорное «вы»?

– Думала, они получили наследство Филимоновой, а ты…

– Этот бред я уже слышал, – фыркнул Олег. – Нет, денежкидействительно пришли к ним после смерти Натальи Сергеевны, но только приплылиони с другого берега. Ты вообще о них что-нибудь знаешь?

– Ну, так, в целом, Дина рассказывала. Вроде они из хорошей,обеспеченной семьи, потом стали сиротами, очень нуждались, кое-как выбрались изнищеты…

– Динка моя ни про кого отродясь хорошо не сказала, –вздохнул Олег, – а уж про Надюху с Лехой в особенности, ненавидела она их.

– За что?

– А за хорошее к ней отношение, – хмыкнул Рогов. – Слышалапоговорочку: не хочешь себе зла, не делай людям добра. Надя Дину всю жизньжалела, то платье ей новое принесет да под благовидным предлогом подсунет.Носи, подружка, мне велико. То косметику притащит. Мажься, дорогая, у меняаллергия на пудру. Когда мы разбогатели, Динка из кожи вон лезла, чтобы Надюпереплюнуть. Только та совсем не завистливая была. Вытянет моя дура ногу ихвастается:

«Смотри, тапки себе купила, пятьсот баксов стоили, самыедорогие».

У Нади в тот момент никаких денег не было, они сидели сЛешкой на овсянке, но Колпакова все равно радостно отвечала:

«Здоровские, так отлично на ноге смотрятся. Ну да у тебяноги красивые, маленькие, как у китаянки, тридцать пятый размер. Не то что уменя, лыжи сорокового».

Из-за того, что подруга не скрипела зубами от злости, аискренне радовалась чужой удаче, Диночке становилось совсем плохо, и онапродолжала забивать шкафы ненужными вещами, поджидая тот радостный момент,когда в глазах Нади, донашивающей позапрошлогодние юбки, мелькнет тщательноскрываемая зависть.

Потом Олег разорился, а Колпаковым повезло.

– На жилу они напали, – пояснил Рогов.

– На какую? – изумилась я.

– Золотую, – ухмыльнулся Олег, – Лешка и мне предлагал с нимкопать, только я уже пить начал.

– Что копать?

– Землю.

– Да объясни толком! – вышла я из себя.

Рогов закурил и начал рассказ.