похода» Калигулы не помешало тем не менее ряду солидных исследователей отнестись к этому событию достаточно серьёзно. Есть мнение, что в известной степени Калигулу повторил Наполеон, наградивший солдат знаменитого Булонского лагеря, с коими он надеялся в три дня «стать хозяином Лондона и Лондонского банка», орденами Почётного легиона за несостоявшийся поход. Есть и истолкование бессмысленного похода Калигулы как отправной точки в решимости римлян Британию всё-таки завоевать[391].

Ждать завоевателей из континентальной Европы островитянам оставалось действительно недолго. Три года спустя четыре римских легиона полного состава с вспомогательными частями — около сорока тысяч солдат — высадились на юге Британии. Командовал армией Авл Плавций, ранее бывший наместником в Паннонии. Военные действия пошли успешно. Многочисленные, но крайне плохо вооружённые и не имеющие понятия о правильном военном строе варвары не могли устоять против римских легионов, хотя и сражались доблестно и даже отчаянно. Для Клавдия поход в Британию был не только военной, но и политической необходимостью: все римляне должны были убедиться, что на Палатине царствует настоящий император, брат славного Германика и племянник великого полководца Тиберия. Да и как справлять триумф, без коего цезарь — не цезарь? Потому Клавдий сам отправился на театр военных действий. Путешествие из Рима на берега Темзы и возвращение оттуда заняли в целом около полугода. Причем непосредственно там, где шла война, в Британии, доблестный потомок великих воителей — Друза Старшего, Германика и Тиберия — провёл всего-то шестнадцать дней. Но дело сделано: император Клавдий принял участие в победоносной войне!

Отдельно отметим, что в войне этой неожиданно отличился 33-летний Флавий Веспасиан. До этого он бесславно побывал на должности эдила в Риме, за что был издевательски, но справедливо наказан Гаем Калигулой, повелевшим тогу никудышного магистрата извалять в грязи, а за пазуху под тунику набить всякой мусорной дряни, каковой по его вине заросли римские улицы. Покорность Флавия Калигулу позабавила и карьере его не повредила. А вот при Клавдии в Британии обнаружил он немалый военный талант. Особо отличился Веспасиан при завоевании острова Векстрис, нынешний остров Уайт близ южного побережья Великобритании.

К концу 43 года завоевание Британии римскими войсками было завершено. Все четыре легиона построили постоянные лагеря, началось освоение вновь завоёванных земель. Постепенно римские владения продвигались на север большого острова, что местное население в восторг не приводило. Сопротивление захватчикам было неизбежно, потому «великое восстание», как его называют британские историки, на рубеже 50–60-х годов было событием скорее закономерным, нежели отдельными обстоятельствами вызванным[392]. Причиной «великого восстания» стала финансовая политика прокуратора провинции Ката Дециана, который своими откровенно грабительскими действиями по отношению к населению провинции справедливо отождествлялся историками с печально знаменитым наместником Сицилии в позднереспубликанскую эпоху Гаем Верресом[393]. Но злодеяния Верреса были изоблечены Марком Туллием Цицероном, и наместничество его бесславно завершилось. Потому Рим и не столкнулся, наверное, с третьим Сицилийским восстанием. А вот Кат Дециан Британию до всеобщего вооружённого протеста довёл. Толчком к восстанию стал грабёж царского дворца племени иценов. При этом царица Боудика была высечена, а её дочери изнасилованы римлянами[394]. Вот как представил Боудику на страницах своей «Римской истории» Дион Кассий: «Но более всего к возмущению и войне против римлян подвигла туземцев Боудика, британская женщина царского рода, обладавшая отнюдь не женским умом, которая была признана достойной начальствования и взяла на себя всё военное руководство. Собрав войско почти в сто двадцать тысяч человек, она поднялась на возвышение, сделанное из земли на римский манер. Обладала она статью величавой, обликом грозным, взором пронизывающим, голосом грубым; густые ярко-рыжие волосы ниспадали ниже пояса; на шее было у нее огромное золотое ожерелье; поверх развевающейся туники надет плотный плащ, скрепленный застежкой. Она всегда одевалась подобным образом»[395].

Поведя своё многочисленное войско на римлян, Боудика поначалу добилась немалых успехов. Дело в том, что наместник Британии, Гай Светоний Паулин, назначенный таковым в 58 году, с войсками выступил на северо-запад провинции, дабы присоединить к ней остров Мону (современный Англси близ северо-западной оконечности Уэльса). Благодаря этому бритты захватили три римских города, успевших вырасти в Британии менее чем через два десятилетия после её завоевания: Камулодун (современный Колчестер), Веруламий (современный Сент-Альбинс) и Лондиний (современный Лондон)[396].

У бриттов и лично у Боудики и её царственных дочерей были самые серьёзные основания люто ненавидеть римлян. По словам римских историков, повстанцы расправлялись с завоевателями самым безжалостным образом. Тацит писал: «Известно, что в упомянутых мною местах (Камулодун, Веруламий, Лондиний. — И. К.) погибло до семидесяти тысяч римских граждан и союзников. Ведь восставшие не знали ни взятия в плен, ни продажи в рабство, ни каких-либо существующих на войне соглашений, но торопились резать, вешать, жечь, распинать, как бы в предвидении, что их не минует возмездие, и заранее отмщая себя»[397]. Дион Кассий более подробен в описании жестокостей британцев к римлянам: «Они творили самые бесчеловечные и ужаснейшие зверства: благороднейших и красивейших женщин вешали обнажёнными, отрезали у них груди и пришивали к их устам так, чтобы казалось, будто они поедают их; потом насаживали тела своих жертв на острые колья, пронзавшие их насквозь по всей длине. Все эти бесчинства сопровождали они жертвоприношениями, трапезами и распутством в различных святилищах своих богов, более же всего в священной роще Андаты. Так они именуют богиню победы, которой поклоняются с наибольшим усердием»[398].

Тем временем войска Гая Светония Паулина, узнав о случившемся на юге провинции грандиозном мятеже, маршем двинулись его подавлять. В решающем сражении, если, конечно, верить Публию Корнелию Тациту, сошлись двести тридцать тысяч варваров, которых возглавляла разъезжавшая на колеснице Боудика, поместившая впереди себя своих дочерей — именно так царица изображена на памятнике, стоящем на одной из набережных Темзы в современном Лондоне, — и «четырнадцатый легион с вексиллариями и подразделениями вспомогательных войск из размещённых поблизости — всего около десяти тысяч вооружённых»[399].

Поверить в подлинность такого соотношения сил, что и говорить, мудрено. Численность римских войск под командованием Гая Светония Паулина, вне всякого сомнения, подлинная. Примерно столько и могло быть легионеров с вексиллариями (сверхсрочниками, служащими в легионе), а также ауксилиариями — вспомогательными войсками. Но двести тридцать тысяч бриттов! За всю римскую историю предшествующих времён потомки Ромула с такими вражескими полчищами не сталкивались. Куда до войска Боудики и кимврам, и тевтонам, и мятежным паннонцам с далматинцами, коих Светоний исчислил несколько более двухсот тысяч! Против тех, впрочем, был послан Тиберий с пятнадцатью легионами, а здесь… один-единственный легион против двадцатитрёхкратно превосходящего врага! Но самое удивительное — это финал сражения. Римляне побеждают, истребив восемьдесят тысяч врагов и потеряв каких-то четыреста человек!