крупную магистраль внутри расширившейся и переставшей быть однородной еврейской территории Вильны – и тот же самый путь прошло и училище Переля [Вильно и окрестности 1883:249].

При этом училище Переля и другие ему подобные не только отражали изменения в обществе, но и играли особую роль в формировании еврейского социума. В 1831 году училище Переля стало первой современной частной еврейской женской школой в черте оседлости. Впоследствии его примеру последовали десятки других педагогов – они открыли собственные женские училища. Эти училища, разбросанные по всей черте оседлости, впервые в истории дали девочкам-еврейкам доступ к формальному образованию. Тысячи молодых евреек прошли через эти заведения, освоив базовую грамоту и счет, равно как и основы религии. Полученные знания девочки унесли обратно в свои общины. Самому Перелю выпало счастье увидеть, как его дочь Флора, выпускница его училища, окончила элитную среднюю женскую школу в Вильне и вернулась в отцовское училище преподавать французский и русский языки[280]. Впоследствии она вышла замуж за В. Кагана, который в итоге сам стал содержателем училища.

Хотя школы эти оказали заметное влияние на несколько поколений девочек-евреек и сыграли крайне важную роль в судьбах еврейской общины, после 1880-х годов евреи перестали открывать подобные заведения, да и отдавать туда своих детей. Поэтому если дети В. и Ф. Каганов или М. Переля и продолжили семейное дело, то не в качестве преподавателей в частных женских еврейских училищах. К 1883 году и сам Каган частично зарабатывал тем, что преподавал Закон Божий евреям – учащимся Виленской мужской гимназии, а учеников-евреев там было множество. Евреи все чаще отправляли своих детей в русские школы или еврейские школы с той или иной идеологической программой. Необходимость в частных еврейских женских училищах с их умеренно современной программой отпала.

Училища эти полностью исчезли с русско-еврейской улицы – и уж совсем без следа исчезла их история. После политического хаоса рубежа веков эти школы не только выглядели отсталыми, но и выпали из поля зрения историков. Настал момент написать их историю заново.

Бурному периоду русско-еврейской истории – рубежу веков – посвящено много научных работ. Именно в это время возникли многие течения еврейской мысли, не исчерпавшие себя и по сей день, 100 с лишним лет спустя. Современный сионизм, еврейский социализм, структурированное, громко заявившее о себе ортодоксальное движение родились в горниле перемен, пламя в котором раздул период революций. Для обоих основных центров нынешней еврейской жизни, Америки и Израиля, этот период стал важным поворотным пунктом в плане притока иммигрантов. Неудивительно, что современные историки проявляют значительный интерес к этому периоду.

Однако масштабные перемены не происходят в одночасье. Исследования последних лет продемонстрировали, что ни одно из этих движений – а их связывают с эпохой после 1881 года, – по сути, не началось именно тогда. На деле погромы, эмиграция, протосионизм и еврейская революционная деятельность уходят корнями в предыдущие десятилетия[281]. Это утверждение, важное уже само по себе, заставляет задаться вопросом о том, как зародились эти изменения. Если кардинальную перемену в еврейской жизни невозможно объяснить одним эпохальным событием, откуда же она взялась?

Дать ответ на столь фундаментальный вопрос в рамках одного исследования невозможно. Безусловно, необходимо принять в расчет наступление современной эпохи, события в российской и мировой истории, всевозможные политические, экономические и интеллектуальные веяния и события. Однако в рамках социальной истории ответ, безусловно, лежит в сфере внутренней динамики еврейской жизни или взаимодействия внутренних и внешних сил. В этой книге исследование перемен в жизни общины в десятилетия, предшествовавшие 1881 году, было проведено на примере перемен в сфере образования. Только анализируя постепенные изменения на уровне общины, мы можем полностью осмыслить революционные перемены, пришедшие им на смену.

На протяжении второй половины XIX века в еврейском образовании произошли значительные изменения. Современное частное еврейское училище Переля стало третьим из открывшихся и вторым из сумевших продолжить свою работу в черте оседлости. Как было показано, в силу ряда социальных и юридических причин в 1844–1873 годах большинство других современных частных еврейских училищ были женскими. Однако после завершения государственного эксперимента с казенными еврейскими училищами соотношение изменилось. В 1883 году существовало 66 современных частных еврейских училищ, по большей части все еще женских или смешанных. В 1893 году таких заведений было 232. Пять лет спустя в 338 частных еврейских школах училось 6534 мальчика и 8710 девочек [Справочная книга 1901: 644, 647–648].

В тот же период все больше детей-евреев обоих полов поступали в русские учебные заведения. В 1841 году число еврейских учащихся в русских учебных заведениях, частных и государственных, включая университеты, не превышало 1000 человек[282]. В 1886 году, сразу после введения процентной квоты в отношении евреев, только в высших учебных заведениях по всей Российской империи училось свыше тысячи евреев, плюс 26 639 в школах. После введения процентной квоты абсолютное число учащихся-евреев в русских учебных заведениях продолжало расти, а вот их доля снижалась. Это происходило и по причине изменений в законодательстве, и потому, что и сама российская система образования в этот период стремительно расширялась. Так, например, если общее число студентов-евреев в университетах выросло с 1856 человек в 1886 году до 3602 в 1911 году, то их доля упала с 14,5 до 9,4 %. На женщин-евреек законодательные ограничения не распространялись, и их число росло как в абсолютном, так и в относительном выражении. В 1886 году в русских средних школах училось 5213 евреек, составлявших 8,11 % от общего числа, а в 1911 году 34 981 ученица-еврейка составляли 13,5 % от всех девочек, посещавших средние школы[283].

Частные еврейские женские училища процветали на протяжении большей части XIX века; именно они и стали проводниками этих впечатляющих изменений. Они служили как конкретными примерами преобразований, так и катализаторами новых перемен. Кроме того, они стали уникальной площадкой для педагогических экспериментов.

Перель и его училище, как и множество последующих, возникли не просто по счастливому совпадению, но в точке слияния новых веяний в русско-еврейской общине. Первое поколение евреев, получивших образование на русском, равно как и автодидактов, в достаточной степени освоивших русский язык, мечтали найти достойное применение своим знаниям. Кроме того, им хотелось подталкивать и других евреев к изучению языка страны, в которой они живут. Впрочем, их личные и общественные устремления ничем бы не увенчались, не будь община к этому готова.

В середине XIX столетия еврейские семьи с удивительной готовностью тратили время и деньги на то, чтобы дать своим дочерям хоть какое-то формальное образование. Некоторые стремились подражать в этом своим деловым