культуры прививали идеи социализма. Многие школы создавались с конкретной целью: обучить детей еврейских бедняков ремеслу, а также грамоте, и внушить им те или иные идеи.

Разумеется, эти новые школы возникли не на пустом месте. На деле, как мы уже видели, их возникновение было во многом подготовлено системой частных женских еврейских училищ. Училища, о которых шла речь в этой книге, давали педагогам возможность внедрять перемены через эксперимент. Как было показано выше, к переменам педагоги стремились в неравной степени. Некоторые считали воспитание русскоговорящих евреев ключом к «улучшению» российского еврейства. Другие хотели, чтобы дети лучше и более современно воспринимали родную религию. В любом случае эти конкретные цели приходилось примирять с совершенно реальной необходимостью заполнения классов.

Даже самым идейным преподавателям приходилось составлять программу, которая нашла бы отклик в широких слоях евреев из их общины. В контексте частных женских еврейских училищ это приводило к тому, что школы носили умеренный характер. В большинстве случаев родители могли не сомневаться, что их дочери вернутся из школы домой, изучив молитвы и освоив необходимое в быту рукоделье, такое как шитье и вязание.

Тем не менее определенный уровень экспериментаторства в школах все-таки допускался. Некоторые педагоги экспериментировали с более радикальным подходом к иудаизму – например, преподавали катехизис. В других школах на продвинутом уровне изучали грамматику, учили писать сочинения – либо на русском, либо на иврите. Были и такие школы, в которых отходили от представлений о формальном образовании как о благе, доступном в основном лишь высшим классам, и предлагали стипендии малообеспеченным ученицам. В некоторых школах идея аккультурации привела к внедрению совместного обучения представителей разных религий. Проводились эксперименты с общим обучением для девочек и мальчиков.

В целом период с 1844 по 1881 год стал временем экспериментов и временем эволюции женского еврейского образования – да и всего еврейского образования в России. В начале этого периода отправлять дочерей в школу все еще считалось отклонением. К концу женские еврейские школы существовали по всей черте оседлости. В предыдущих главах описано, что у всех этих школ было общего. При этом система не была застывшей. Более того, эксперименты в системе женского образования постепенно приводили к внедрению новых и самых разнообразных методов, равно как и программ. Вне всякого сомнения, система образования развивалась. Однако драматические события 1880-х годов подмяли ее под себя.

Не случись этих потрясений – погромов, жестких законодательных мер и разрыва с русскими либералами, – возможно, частные еврейские женские училища продолжили бы медленно эволюционировать. Но к концу 1880-х и к 1890-м годам педагоги уже были не готовы создавать школы, подстраивающиеся под общий знаменатель и лишенные ярко выраженной идеологии. Как педагоги, так и еврейские семьи все активнее стремились к созданию школ, которые смогут дать хоть какой-то ответ на насущные вызовы.

Рис. 10. Обложка брошюры, посвященной двадцатой годовщине женского девичьего училища Д. Куперштейна в Вильне, 1912 год

Три приведенных здесь примера – профессиональные училища для девочек из бедных семей, смешанные мужские и женские еврейские училища, а также училища для еврейских и христианских девочек, позволяют отследить то, что в ранний период экспериментирования превратилось в три полновесных направления в образовании. Гибкость частных еврейских женских училищ и их стремление привлечь как можно более широкий круг учениц превратили их в идеальные площадки для постепенного внедрения инноваций. Как из практических, так и из политических соображений педагоги начали раздвигать границы дозволенного. Когда появилась возможность открывать школы для девочек-евреек и время от времени кое-где получать на это финансирование, педагоги начали экспериментировать именно со школами для бедных, смешанными школами для мальчиков и девочек, равно как и с методами интеграции евреев и христиан в единое образовательное пространство.

К концу рассматриваемого периода такие женские еврейские школы уже существовали во всех губерниях черты оседлости, но возникли и другие новые, прогрессивные варианты обучения. К ним относились не только три рассмотренных выше варианта; чем дальше, тем активнее стали открываться школы с идеологической повесткой. Все три направления были актуальны как для мальчиков, так и для девочек. В российской еврейской общине происходили кардинальные изменения. Но если либеральная еврейская пресса считала, что многое можно улучшить, то одновременно звучали и другие критические голоса.

Если говорить об образовании, становится ясно, что многие новшества рубежа веков на самом деле зародились во второй половине XIX века, причем конкретно в частных женских еврейских училищах. Новые идеологизированные школы, во множестве возникшие в начале XX века, не появились бы, не будь опыта, накопленного их предшественниками. Впрочем, непосредственным толчком к радикальным изменениям стали социальные потрясения, политическая, экономическая и физическая нестабильность еврейской жизни после 1881 года. Есть основания полагать, что, не будь погромов и связанных с ними мер, школьная система продолжала бы постепенно эволюционировать. По факту на место эволюции пришла революция.

После начала 1880-х годов никто уже не открывал частных еврейских девичьих училищ, устроенных по старой модели. Новые еврейские школы принадлежали сионистам или социалистам. Евреи все активнее поступали в русские учебные заведения. На этом в нашей истории и придется поставить точку.

Заключение

Еврейские частные школы для девочек: открывая заново

Училище, открытое Перелем в 1831 году, и в 1881 году продолжало служить виленской еврейской общине. На этот момент В. Каган, зять Переля, не только был содержателем, но еще и преподавал иудейский Закон Божий в местной русской гимназии [Памятная книжка 1881: 10, 206]. Все больше учащихся-евреев посещали русские учебные заведения. Времена изменились, и Каган прагматично сделал шаг в направлении новой зоны роста еврейского образования. Хотя частные еврейские женские училища теперь были не так популярны, как в былые времена, они открывали многим еврейкам путь в русские школы.

Дальновидность Переля, равно как и масштаб изменений, случившихся за полвека, можно оценить, если отследить местоположение его училища. Свое новое современное учебное заведение Перель открыл на улице, которая на идише называлась Дайче гас, а по-русски – Немецкая улица. До первого десятилетия XIX века эта улица, где в основном, как следует из названия, проживали немцы, служила границей территории проживания еврейской общины [Ran 1974, 1:9]. Именно во времена Переля евреи получили право селиться на ней. Поместив свою школу на земле, недавно открытой для евреев, Перель четко обозначил свои намерения. Школа, стоящая на границе между еврейской общиной и нееврейской территорией, представляла собой передовой край образования и давала понять, что евреи и их соседи могут жить вместе. К концу исследуемого периода Дайче гас превратилась в