педагогической теории и в качестве живого языка, сионисты сделали важное открытие. В силу конкуренции на местах открыть и содержать хедер было сложно, зато, поскольку статус учителей в талмуд-торах для мальчиков из бедных семей был очень низким, таких вакансий было множество. Соответственно, приверженцы сионизма становились учителями талмуд-торы и таким образом закреплялись в общинах по всей черте оседлости.

Начиная с 1880-х годов эти учебные заведения распространились по всей заселенной евреями территории, причем их популярность постоянно росла. В хедер метукан не только делался акцент на изучение иврита, там предлагался серьезный курс еврейской истории, как правило, в основном посвященный Земле Израиля, а также ряд общеобразовательных предметов. Кроме того, в этих училищах были строгие правила гигиены (первым делом – проветриваемые помещения), новые методы воспитательной работы, новые подходы к развитию детей, часто применялось смешанное обучение. В силу своих прогрессивных представлений об образовании и стремления нести сионистскую идею в как можно более широкие массы преподаватели хедер метукан пытались давать доступ в свои училища не только мальчикам, но и девочкам [Scharfstein 1960, 1: 363–369].

Как и в случае с профессиональными училищами, эти новые школы возникли в силу сложного стечения обстоятельств. В них было много новшеств, они подчинялись требованиям времени. При этом новая постройка, безусловно, зиждилась на старом основании. И здесь некоторые важнейшие факторы были обусловлены опытом деятельности частных училищ для девочек-евреек.

Первым среди этих факторов было, безусловно, создание методики обучения ивриту. Если в казенных еврейских училищах существовали единая программа и учебники, а в хедере иврит как таковой не преподавали, то частные женские училища являлись идеальной лабораторией для преподавания этого языка. Как было показано в пятой главе, на начальном этапе иврит предлагали далеко не во всех училищах, предпочтение отдавалось этическим компонентам иудаизма и даже идишу. К 1850-м годам иврит уже вошел в программу большинства женских училищ, однако очень мало где обучали не только декодированию, но еще и пониманию.

За следующие десять лет в большинстве частных еврейских женских училищ было введено преподавание иврита как иностранного языка. Для этого потребовались эксперименты с учебниками и методиками. Когда в середине 1870-х система казенных еврейских училищ прекратила свое существование, частные мужские еврейские училища воспользовались этим опытом для создания собственных учебных программ. А когда предшественники современного политического сионизма занялись вопросами образования, то и они в свою очередь воспользовались опытом нескольких десятилетий преподавания иврита в российских еврейских школах.

Помимо вклада в образование на иврите, опыт частных еврейских женских училищ, существовавших внутри еврейских общин, также способствовал продвижению идеи смешанного обучения. По сведениям из мемуарной литературы, во второй половине XIX века девочкам случалось посещать традиционный мужской хедер[267]. Однако, судя по всему, такие ситуации чаще возникали в силу особых обстоятельств, а не системного подхода. Хедеры предназначались для мальчиков, однако порой, по запросу конкретной семьи, туда брали и девочек. Например. Ш. Корнголд пишет в своих мемуарах, что меламед, к которому ее отправили, обучал «мальчиков, а также трех или четырех девочек» [Korngold 1970: 33]. Кроме того, несколько посещавших хедер девочек особо отмечают тот момент, когда им дали понять, что им пора оставить учебу. По собственной воле или по принуждению, по формальным или неформальным причинам, девочек, как правило, не брали в хедер второй ступени, где преподавали Мишну. Тем не менее, судя по всему, в еврейской общине не существовало строгого запрета на смешанное обучение, хотя норма, безусловно, состояла в разделении полов.

Эта норма распространялась как на государственную, так и на частную сферу образования. Так, когда создавалась государственная система еврейских училищ, вопрос состоял в том, следует ли параллельно открывать и женские училища, а не в том, смогут ли девочки посещать те же заведения. Отчеты инспекций в одном из частных женских училищ также свидетельствуют о том, что девочек и мальчиков держали врозь[268]. Когда группа еврейских педагогов захотела в 1852 году открыть училище в Гродно, они подчеркнули важность создания школы именно для девочек и запросили соответствующее разрешение. Они также отметили, что программой, возможно, заинтересуются и мальчики и что училище готово принимать и их тоже. Однако из заявления однозначно следует, что если до обучения мальчиков и дойдет, то заниматься они будут отдельно[269].

Рис. 9. Ученики и учителя рядом с хедер-метукан. Вирбалис, 1900 год

Как следует из третьей главы, многие педагоги открывали частные еврейские женские училища не столько из глубинных личных убеждений, сколько в качестве отклика на местные юридические и социальные обстоятельства. Казенные раввины и преподаватели еврейских школ в ответ на свою востребованность в качестве частных учителей создавали официальные училища. Многие мужчины-евреи шли обучать девочек лишь потому, что им был перекрыт путь к обучению мальчиков. Однако вне зависимости от изначальных побуждений по ходу дела эти педагоги убеждались в том, что мальчики и девочки обладают одинаковыми способностями и тягой к знаниям. Они постепенно сознавали, что просвещать девочек так же важно, как и мальчиков. Педагоги, как и сами девочки, доносили важность этих идей до всего российского еврейства.

После того как законы 1873 года вновь открыли возможность создания частных училищ для еврейских мальчиков, многие педагоги перешли к смешанному обучению. В 1879 году училище для обоих полов открылось в местечке Виштынец (Ковенская губерния)[270]. Автор статьи, посвященной открытию нового училища, не указывает причин введения в нем смешанного образования, однако такой подход явственно совпадает с его или ее представлениями о просвещении евреев:

Дух Гаскалы витает над страною, рассеивая дым. Всякий, кто привержен просвещению, не может не радоваться тому, что страна просвещается. Мальчики и девочки, как будто в танце в лагере, вместе идут в школы в больших и малых еврейских поселениях нашей родины. Их родители радуются и поют, обнаруживая общее знание [torat ha-adam] в их сердцах. В такие дни солнце встает и над малыми местечками, далекими от городской жизни.

Как минимум для этого корреспондента равные возможности для мальчиков и девочек были частью идей Гаскалы.

Частные еврейские женские училища стали для педагогов одновременно и площадкой для экспериментов с образованием на иврите, и местом, где можно просвещать девочек. Когда, в силу ряда новых исторических обстоятельств, на сцену вышел хедер метукан, новое поколение педагогов стало основывать свою деятельность на некоторых из тех новаций, которые полностью или частично возникли в женских школах предыдущей эпохи.

Расширение доступа к образованию

Одной из заявленных целей как русской Гаскалы, так и