- Твою мать! Вот это вляпались!

Алекс презрительно чуть искривил губы:

- Я обязательно при случае поведаю главе клана Песчаных волков, как развлекаются его отпрыски. И о недостойном поведении наследника тоже сообщу. А вы, - быстрый взгляд в сторону третьего, - вроде бы, насколько мне известно, должны присматривать и воспитывать. А не потакать глупостям. Мне, наверное, стоит посоветовать уважаемому Эрнесту Виссарионовичу сменить гувернера его сыновьям. Пока из них не выросли уголовники и отщепенцы. – И взгляд на меня: - Аня, иди сюда.

Я послушно сделала шаг. Лучше бы стояла и дальше на месте.

Глеб, очевидно, был самым младшим в этой компании. Еще молодой, не битый жизнью. Привыкший ко вседозволенности. У него у первого сдали нервы. Или просто не захотел расставаться с игрушкой. Но стоило мне только двинуться в сторону Алекса, как он бросился мне наперерез огромными шагами-прыжками.  Его простое и по-детски миловидное лицо вдруг на моих глазах начало меняться. Горящие глаза приобрели пронзительный оттенок. Как у кошки или собаки. Лицо начало вытягиваться и заостряться, покрываясь светло-песочной шерстью. Когда перед моими глазами мелькнули оскаленные клыки, я завизжала, срывая голос.

Ночь мгновенно ожила. Взорвалась безумной какофонией рычаще-шипящих звуков и моего визга. Свет и тьма закружились перед глазами в диком танце. Я зажмурилась и выставила вперед себя сумку с гримуаром.

Тишина наступила внезапно. Я даже в первый момент подумала, что просто оглохла. Но в следующий момент кто-то потянул мою сумку вверх. Над головой раздалось усталое:

- Аня, вставай. И пошли уже домой.

Я вскочила с такой скоростью, словно во мне пружина распрямилась. От удара головой в челюсть склонившегося надо мной Алекса спасла только хваленая вампирская реакция. Я виновато потупилась. Но в следующее мгновение в поле моего зрения попал крупный песочно-желтый волк, лежащий на брюхе перед огромным седым мужиком, грузно опирающимся на резную трость. Хотя нет. Не трость. Скорее, ажурный посох с навершием в виде звериной головы. От удивления про свою вину я забыла мгновенно. Чуть дальше второй, тот, что с рычащим голосом, баюкал правую руку. Похоже, сломанную. При виде третьего у меня глаза полезли на лоб сами собой. Третий парень, который сказал, что они вляпались, стоял перед седым на одном колене, низко опустив голову и обеими ладонями касаясь земли. Седой хмуро смотрел на нас с Алексом.

- Мои дети нарушили договор. Они будут наказаны. Тебя это удовлетворит?

Седой говорил медленно и тяжело. Словно ронял в пустоту камни. Алекс чуть склонил голову:

- Эрнест, я не в обиде на тебя. И не буду предъявлять никаких требований. – Из массивной фигуры седого на глазах уходило напряжение. – Но молодняк нужно воспитывать. Иначе они долго не проживут. А твоему старшенькому очень хочется промыть рот с мылом. В приличном обществе такие выражения не употребляют.

Рычащий, имени которого я так и не узнала, отчетливо прошипел:

- С***!

Алекс весело хмыкнул. Мол, я же говорил! Седой вперил в сына гневный взгляд:

- Я тебя услышал, вампир. И с прискорбием вынужден согласиться, ты прав. Я рад, что у тебя нет претензий. И что мы друг друга понимаем. На этом вынужден попрощаться и тебя покинуть. Пойду, займусь воспитанием молодняка.

В последней фразе прозвучало такое недвусмысленное осуждение и обещание, что я даже поежилась. Парни влипли.

Когда седой оторвал наконец от нас с Алексом взгляд, мне стало легче дышать. Взгляд Эрнеста казалось, обладал немалым материальным весом. И давил, лишая воли, бетонной плитой.

Первым ушел старшенький. Напоследок злобно зыркнув в мою сторону. Будто обещая, что мы еще встретимся. И эта встреча мне вряд ли понравится. Потом поднялся с колена и ушел следом второй. Глеб, все еще сохранявший звериную форму, жалобно заскулил и лизнул отцовский ботинок. Словно просил прощения. Но ему коротко указали в том направлении, куда ушли его компаньоны. Последним уходил седой Эрнест, на прощание коротко кивнув Алексу. Алекс склонил голову в ответ. И только когда старый волк исчез в темноте ночи, вампир повернулся ко мне.

Я едва не ахнула. Алекс словно состарился на пару десятков лет. Вокруг глаз тени и морщины. Глубокие складки на лбу. Взгляд потухший. На сердце защемило от жалости. Ведь в машине Алекс выглядел отлично. Не знаю, что с ним произошло, или что он делал. Но виновата в этом я. До безумия остро захотелось если не помочь, то хотя бы утешить. Поддержать. До безумия остро захотелось если не помочь, то хотя бы утешить. Поддержать. Остро захотелось заорать: «Я виновата! Прости!» Но я промолчала. И так вечно все порчу. Только моя рука сама по себе, прежде, чем я успела осмыслить, что делаю, нашла его ладонь. И сжала.

Кожа Алекса была холодной. Не как лед. Не как у покойника. Но как у очень замерзшего человека. Я поднесла его ладонь к своим губам и осторожно дохнула, стремясь поделиться своим теплом. Раз. Другой. Даже у самой голова почему-то закружилась. Откуда-то появился уже знакомый запах пряностей и меда. Окружил и закружил, дурманя разум. Мне показалось, что это его кожа источает такой аромат. Наверное, она и на вкус такая же. И я коснулась этой манящей кожи губами.

Запах усилился. И мне уже казалось, что я ощущаю его на языке. Медовая сладость и горечь пряностей. Мм-м-м! Счастливый вздох слетел с моих губ. И я как кошка потерлась щекой о его кожу. Словно стремясь вобрать в себя его запах и вкус. Вкус счастья. Вкус любви. В груди что-то сжалось. А в голове тоненько зазвенел предупреждающий звоночек. Хватит врать себе, Аня. Ты влюбилась.

Я так и замерла, прижимаясь щекой к его пальцам. Неожиданно открывшаяся истина оглушила. А меня ведь предупреждали! И что теперь будет? Я осторожно покосилась на Алекса и у меня тоненько засосало под ложечкой.

Таким я его еще не видела. Все следы усталости исчезли с его лица. Будто дождем смытые. Каждая черточка как будто стала тоньше, заострилась. Кожа стала какой-то полупрозрачной и светилась изнутри молочно-медовым светом. А в полыхающих яростной зеленью глазах смешались голод и потрясение.

Не скажу, что я испугалась. Нет. По-моему, я вообще разучилась бояться Алекса. Но дыхание почему-то затаила. Алекс смотрел пристально, жадно, не отпуская моего взгляда. Не в силах оторваться от его глаз, я замерла, словно в ожидании чуда. Только моя рука, переплетенная пальцами с его рукой, медленно опускалась вниз. Так медленно, как будто воздух вокруг нас уплотнился и сопротивлялся движению. Будто превратился в мед, смешанный с пряностями. Мне показалось, что я даже чувствую его на губах. Я нервно облизнула губы, чтобы убедиться в этом. И тогда случилось чудо.

Вампир отмер. Свободной рукой обхватил мой затылок и с полустоном-полурыком припал к моим губам. Сам! Первый! В тот момент, когда его губы коснулись моих, я захлебнулась от восторга. И это, кажется, была моя последняя связная мысль. А потом ночь для меня взорвалась повторно. Только уже чтобы осесть медово-пряными каплями у меня на губах.