Я судорожно вздохнула, осторожно забирая платье у Славки.

– Красиво, – наконец-то подал голос Крампе. – Синий цвет идет блондинкам.

Я закашлялась, а Славка прищурилась.

– Ну-ка, вертихвостка, признавайся. Кого ты там охмурила вчера ночью, что он тебе даже платья шлет? Ведь это к Балу Горгулий, сама понимаешь.

– Понимаю, – не стала отнекиваться я.

К тому же в таком наряде явно не пойдешь в аптеку, поэтому толком даже не пошутишь. Я мотнула головой, пытаясь прийти в себя. Мельком заметила выражение лица Крампе.

– Соня, радость моя, – неожиданно вкрадчиво произнес он. Да так, что стало не по себе. – Скажи-ка, милая, ты с кем вчера виделась? То, что не со Стефаном, я уже понял.

Я секунду поколебалась. Почему-то казалось, что говорить про Валентина ему не стоит. Однако в то же время прямо сейчас можно было совершить дичайшую глупость.

– Он представился Валентином.

Безымянный палец левой руки кольнуло. Я ойкнула и глянула вниз, обнаружив массивный старинный перстень из неизвестного мне темного металла с сине-черным камнем.

Крампе изменился в лице и хрипло спросил:

– Соня, откуда у тебя Перстень Снов?

Глава 5

Теневой Король

Стефан понимал, что пока он находится в Зеркалье, в реальности творится черт знает что. Он усмехнулся. Да уж, скорее всего, Крампе и знает, что там творится. Только вот сейчас это ничем не поможет. И чем больше он тут находится, тем сложнее потом будет разобраться на месте. О том, что он не знает, как вернуться назад и возможно ли это вообще, Стефан старался не думать.

Иногда где-то внутри екало, и становилось уж совсем не по себе. А вдруг ничего не получится? Вдруг он так и останется здесь навсегда? Одной из душ, скитающихся по лабиринтам миров Зеркалья?

Стефан мрачно посмотрел на уходящие ввысь строгие дома из темного кирпича. Справа протекала река. С ночного неба светила луна, отражаясь в ровной глади. Изящный мостик, соединяющий берега, мерцал призрачным серебром. Местность напоминала один из окраинных районов Гамбурга. Пусть не один в один, но похоже. Словно…

Стефан криво усмехнулся. Отражение. Всего лишь отражение одной из улиц. Правда, при этом возникло странное ощущение, что какое-то уж больно мрачное отражение. Стефан нахмурился. Он уже не знал, сколько времени шагал по открытой местности и когда вышел в город. Ему почти никого не встречалось – только никса, решившая затянуть в реку. Что это за заброшенный уголок Зеркалья, где нет отражений живых существ? Ответа не находилось. Казалось, что кто-то специально зашвырнул его так, чтобы не выбраться. Кому это надо, допустим, не так сложно высчитать. Только долго, конечно. Врагов у Глав чего бы то ни было всегда достаточно. А вот кто обладает подобной силой… Это уже вопрос.

Стефан запрокинул голову и посмотрел в безмолвное черное небо. В Зеркалье, если облаешь крепкими способностями, пребывать комфортно. Не холодно и не жарко. Голода не почувствуешь – ведь нет физического тела. По идее, усталость тоже должна обойти стороной, да только вот уже хочется прикрыть глаза и уснуть. Общее состояние – подавленность и нежелание что-либо делать. Да и пока что ни намека на способ отсюда вырваться. Это совсем не радовало. Поэтому…

Справа вдруг сгустилась какая-то тень.

«Неужто шатт? – промелькнула у него мысль. – Меня что, занесло в отражение Шаттенштадта?»

Мысль была вполне здравой. Другой вопрос, что для обычного шатта тень слишком огромная. Стефан попытался посмотреть на нее и вдруг с ужасом осознал, что не может шевельнуться. Тело онемело, руки и ноги заледенели. Дышать в один миг стало больно.

Тень сгустилась, превратилась в чернильную кляксу, которую можно было разглядеть только краем глаза. Стефан мысленно выругался. Такого приключения он уж точно не ожидал. Вот и потеря способностей. Чтоб он еще раз пошел у кого-то на поводу и согласился провести «безвредный ритуальчик»!

– Добрый вечер, герр Хармс, – разлилось шипение. – Рад вас видеть, уж не думал, что можно будет и потрогать.

Чернильное щупальце отделилось от кляксы и потянулось к Стефану. Он сделал судорожный вдох, мысленно собирая все силы, чтобы ударить хоть каким-то горгоньим приемом. Однако щупальце покачнулось у самой щеки, тут же словно дохнуло что-то горячее, влажное и гнилое. Стефан поморщился.

– Кто ты и что хочешь?

– О-о-о-о, – задумчиво прошипела тварь. – У меня столько пожеланий, что за такой короткий промежуток их все не рассказать. А жаль, тебе бы понравилось.

Хотелось сказать гадость, но удалось взять себя в руки. Вслушаться, настроиться на стоявшее рядом существо, прочувствовать от макушки до кончиков пальцев. Сейчас ничего не получится, только слепок-отражение. Но это пригодится попозже. Все же если уединиться и попытаться вспомнить ауру существа, то можно узнать много интересного.

Щупальце резко хлестнуло Стефана по плечу. От неожиданности и боли он вскрикнул.

– Ай-ай-ай. Ты мне не нравишься, Хармс. Ты очень плохо себя ведешь. А знаешь, что делают с плохими мальчиками?

Горло сдавило от страха. Было нечто такое в шипении существа, что заставило и Стефана дрогнуть. Но вместо того чтобы испугаться еще больше, он разозлился, хоть и понимал, что, пока скован неведомой силой, много не сделает. Но все же…

– Знаю. За ними приходит Крампус. Впрочем, за плохими девочками – тоже.

Тварь зарычала. Стефан успел подумать, что зря это сказал, однако увидел, что огромная тень накрыла мост, возле которого они стояли. И ничего родственного его собеседнику в этой тени не было. А значит, это идет…

– А что тут у нас происходит? – раздался низкий мужской голос.

Стефан его признал. И уж никогда не подумал бы, что обрадуется, заслышав его.

Тварь вдруг дернулась, как от ожога. Зашипела так, что кровь в жилах стала льдом.

– Рано радуешься, Хармс. Заберет Король твою сестру, сделает своей рабыней, вытянет из нее всю кровь. Будешь ты не рад, что на свет родился. А тот, кто скоро окажется за твоей спиной, пришел к ней на брачный вызов. Так что скоро не будет у тебя сестры, Стефан Хармс. Останешься здесь навсегда. Если только…

– Шарш-дец-глаусен! Хайрц! – донеслись слова на древнем языке шаттов, у которых остались только проклятия да признания в вечной верности.

Тварь отпрянула от Стефана, превратилась в узкое веретено живой тьмы, а потом быстро исчезла. Холод начал медленно отступать. Стефан только сейчас понял, что стоял напряженный, как струна. Затекли руки и плечи. Ноги не слушались. Воздух, казалось, стал жгучим и неприятным, словно пришлось резко выбежать на мороз.

– Стефан, я, конечно, понимаю, что ты нахальный тип и плевал на правила, условности и все такое. Но совесть надо иметь. И я имею в виду ее наличие, а не то, как ты сейчас все понял.