отвернулся, возвращаясь к работе. Я медленно подошла к нему, сжимая в руке за спиной толстый конверт.

— Ты сделал мне много добра, Лёш, но каждый раз я не смогу вытаскивать тебя… — слова давались с трудом. — В какой-то момент меня просто не окажется рядом.

Друг (или уже всё-таки бывший друг?) обернулся. Мы встретились взглядами.

— Солнцева…

— Заткнись, Зорин, — грубые слова вырвались сами собой, ненарочно. Я протянула ему конверт, на который он уставился так, будто в моих руках была ядовитая змея. — Возьми. Выкупи машину и больше не смей, ты слышишь? Не смей так поступать. Ну же?!

— Я не возьму.

— А кто тебя спрашивать-то будет? — горько усмехнулась я. — Ты ведь не поинтересовался моим мнением, когда принял решение гоняться.

Алексей неуверенно протянул руку. Я вложила в неё конверт и, резко развернувшись на пятках, пошла прочь. Чувствуя спиной пристальный взгляд, открыла дверь «Мерседеса» и быстро села в салон. Вот и всё.

Обратно в мой дом возвращались в тишине. Происходящее напоминало трагикомедию. Кто бы знал, что в моей жизни разыграется такая драма. Когда автомобиль остановился перед забором и Максим повернулся ко мне, наконец-то нарушила молчание:

— Я отдам, всё тебе обязательно отдам, Максим, — не отдавая себе отчёт, нежно погладила его кончиками пальцев по колючей щеке.

Максим еле заметно вздрогнул, но не подал вида.

— Жень, — тихо произнёс он. — Я возвращаюсь в Екатеринбург. Сегодня ночью.

Глава 14

Максим Державин

Самолёт мягко опустился на взлётно-посадочную полосу, будто его шасси никогда и не отрывались от ровного асфальта. Пригласили на выход. Холодно улыбнувшись стюардессе, ступил на трап.

— Давно не виделись, Екат, — хмыкнул с издевкой, разминая шею. Чёртовы самолеты. С моей работой ненависть к перелётам катастрофична: трудно мириться с тем, что происходит по паре десятков раз в месяц. Моя б воля, я все эти воздушные маршрутки, летающие по России, скопом сдал на металлолом.

За шиворот рубашки попали тяжёлые капли начинающегося дождя. Громыхнуло. За считанные секунды оказался в салоне представительского «седана». Знал бы, что высадка будет не телетрапом, улетел бы другой авиакомпанией, без лишней траты времени и всех этих проволочек с пересадками.

Но теперь я вынужден терпеть все эти формальности вместо того, чтобы наслаждаться грозным сверканием охренительных карих глаз Солнцевой. Солнцева… От мысли об этом разъярённом котёнке на губах появилась предвкушающая улыбка. Кто бы знал, что меня на неё так торкнет. И ведь она только-только перестала выпускать коготки, как чёртов отцовский звонок зарубил на корню все мои планы.

Начало недели решило побить рекорды по насыщенности событиями. Сначала Вадим Константинович назначил встречу со своим давним другом, ныне занимающим немаленькую должность в органах, а затем последовал отцовский звонок с безапелляционным заявлением, что мне нужно срочно вернуться в город. И если с первым всё ясно и понятно: хорошенький компромат на Пудова, благодаря которому сидеть ему — не пересидеть, перекочевал в руки генерала, решившего «помочь по старой дружбе», то отец, как всегда, предпочёл держать меня в неизвестности до победного.

Перед глазами без моей на то воли проявилось воспоминание: осмелевшая Женя, в благодарность за помощь, решила сделать шаг мне навстречу и проявить инициативу. Сколько нежности в этом её простом прикосновении — крышу сносит. И смотрит так… ожидающе, что ли, губы чуть приоткрыты — намёк прозрачнее некуда. И вместо того, чтобы поддаться соблазну и поцеловать, чёрт меня дёрнул сказать про отъезд. Пара минут ничего бы не изменили, но нет…остатки совести очухались. Знал же, что ей не понравится. Не понравится — мягко сказано.

Эх, Женя-Женя, видела бы ты, каких сил мне стоило сдерживать на лице каменную мину, не буравила бы таким взглядом, в котором и ненависть, и разочарование, и немой упрёк «я же говорила». Вот это «я же говорила» в воздухе дамокловым мечом и повисло.

Потёр виски, избавляясь от яркой картинки. Пока не до этого: работа перетягивала на себя всё одеяло, не оставляя ни сантиметра для сантиментов. Сам кашу заварил, сам и расхлёбывать буду. Позже.

Седан остановился возле терминала аэропорта как раз в тот момент, когда водитель такси подтвердил своё прибытие. Хоть какой-то плюс. Чем быстрее я закончу с делами, тем быстрее вернусь в Краснодар.

К тому моменту, как добрался до своего дома, окончательно рассвело, если под рассветом можно подразумевать мерзкую серую хмарь, затянувшую небо. Сонный консьерж во входной группе безразлично проводил меня взглядом, пока я шёл до лифта; скоростная кабина невыносимо долго поднималась до двадцатого этажа.

Квартира встретила меня звенящей тишиной. Небрежно бросив ключи на комод в прихожей, я разулся и по-хозяйски обошёл своё пристанище, — две просторные комнаты и кухню, — проверяя, всё ли на месте. Доступ был только у меня и Кристины, но с сестры станется утащить какую-нибудь понравившуюся ей цацку. Правда ещё периодически приходила уборщица — не дать осесть вековым слоям пыли. Удостоверившись, что всё в порядке, завалился в душ — единственное, о чём можно было только мечтать после трёхчасового перелёта.

Как бы я ни старался смыть с себя лишние мысли под напором ледяной воды, они всё равно возвращались к моей бесшабашной хулиганке, а если быть точнее, к нашей ночёвке в арендованной мной доме. В ту ночь я также стоял под обжигающе-холодным ливнем в душевой и пытался вернуть самообладание, стремительно покинувшее меня после невинного массажа.

Второй раз и на те же грабли… что с этой чёртовой Ржевской несколько месяцев назад, что сейчас с Солнцевой я раз за разом делал те же ошибки, несмотря на то, что последняя меня вообще не привлекала.

Сперва я не испытывал к этой кареглазой пацанке никаких чувств, кроме раздражения; затем, стоило мне разглядеть в ней интересного соперника, раздражение сменилось ленивым интересом, и вот вроде бы следующая стадия на подходе — включить всё свое обаяние и воспользоваться предоставленной возможностью, но просьба её отца приглядеть за ней и предупреждающий взгляд, не сулящий ничего хорошего в случае оплошностей с моей стороны, спутали все карты. В конце концов, я не до такой степени беспринципный мудак. К тому же, портить деловую репутацию случайной связью совершенно недальновидно. Это Кристина у нас мастер по смешиванию дел и личной жизни.

Так что мне не оставалось ничего, кроме как взять на себя роль заботливого попечителя. Вот только наши столкновения заставляли разгораться во мне нешуточный интерес и привели к неожиданному результату: я понял, что смотрю на Женю, как на равную мне. А это многого стоило. И что самое раздражающее,