– Мы все беспокоимся.

– Арнольд то же самое говорит, но почему же никто ничего не делает? Думаешь, Клифф плохо к ней относится? Может, помочь ей уйти от него? Она может пожить у меня. Надо же что-то делать…

Джексон качает головой.

– Дело в том, что Бетси не хочет, чтобы ей помогали.

– Она живет с этим человеком не один десяток лет, и он, возможно, ее обижал. Уверен, что она сама знает, чего хочет?

Некоторое время Джексон обдумывает мои слова.

– И что предлагаешь?

– Хочу навестить ее.

– Она не пригласит тебя в дом. Эйлин и ту не впускает.

– Быть не может!

Джексон кивает.

– Так уж говорят. Клифф не выносит гостей.

Я стискиваю зубы.

– Ладно. Тогда призовем на помощь Хэнка.

– Бетси, беда! Хэнк запрыгнул в ваш сад. Извините, ради бога!

Она молча смотрит на меня из-за едва приоткрытой двери. Не таким я представляла жилище Бетси. Думала, повсюду будут милые розочки и свежая краска, но водосток вдоль крыши держится на честном слове, а подоконники облупились. Этот дом выглядит грустным и нелюбимым.

– Хэнк? Пес Джексона? Как он оказался у нас в саду?

Как? Да довольно просто: я взяла его на руки, Джексон подсадил нас у забора, и я подпихнула пса, чтобы прыгнул на другую сторону – высота, конечно, довольно большая, но он приземлился на вполне мягкий кустик.

– Понятия не имею! – беспомощно развожу я руками. – Этот пес может пролезть куда угодно.

Бетси задумалась. Одному богу известно, что Хэнк творит в ее саду.

– Сейчас я его приведу.

Дверь захлопывается перед моим носом.

Черт. Я издаю условный свист, и через мгновение Джексон появляется в конце дорожки, ведущей к дверям Бетси.

– Сказала, сама приведет! – громко шепчу я.

– В жизни не поймает, – отмахивается он. – Стой и жди.

Жду минут пять, нетерпеливо постукивая ногой. Наконец дверь приоткрывается, и появляется голова Бетси – еще более взлохмаченная, чем прежде.

– Придется тебе самой, – тихо говорит она и оглядывается в глубь дома.

Она кажется старше и даже сутулее, но, может, это из-за обшарпанной обстановки дома. Ковер в прихожей потертый и в пятнах, хлипкий абажур отбрасывает на бежевые стены косые тени.

– Бетси! – слышится хриплый крик.

Бетси вздрагивает. Нет, даже подскакивает на месте с неприкрытым испугом.

– Одну минутку, дорогой! – кричит она. – В сад залезла собака, но я разберусь! Давай скорее, – шепчет она мне, подгоняя мимо закрытой двери слева от нас в маленькую темную кухню.

Дверь, ведущая в сад, открыта, и я вижу, как Хэнк старательно перерывает клумбу. Мне вдруг становится совестно. Сад – единственное, за чем здесь действительно ухаживают: кустарники аккуратно подрезаны, на каждом увитом плющом столбе забора висит кашпо с анютиными глазками.

– Как у вас дела, Бетси? – Я оборачиваюсь, чтобы еще раз взглянуть на нее.

Я никогда не замечала, какие у нее тонкие волосы, как беловато-розовая кожа головы просвечивает между прядями. Густой слой тонального крема только подчеркнул морщинки вокруг глаз и рта.

– Все хорошо, спасибо. – Бетси плотно закрывает дверь кухни. – Будь добра, убери собаку из моего сада.

О нет! Хэнк роет яму прямо посреди идеальной лужайки. Надо срочно его остановить.

– Хэнк! Хэнк, ко мне! – зову я и, в точности по инструкции Джексона, шуршу пакетом с лакомством.

Хэнк вскидывает голову и замирает на месте. Через полсекунды он уже мчится ко мне. Бетси тихо ойкает, но я уже готова: ловко хватаю его за ошейник и пристегиваю поводок. Пес получил угощение и скачет без остановки.

Теперь я понимаю, о чем говорил Джексон: ситуация у Бетси далеко не радужная, но как вытянуть из нее признание? Возможно, это был не лучший мой план. К тому же довольно трудно разговорить человека, когда ему в лицо лезет морда лабрадора.

– Уверены, что все в порядке? – пытаюсь я снова, пока Хэнк переключает свое внимание с Бетси на мусорное ведро.

– Лина, все хорошо, благодарю, – отвечает она.

– Бетси, что, черт возьми, происходит? – кричит хрипловатый мужской голос.

Бетси каменеет. Она смотрит мне в глаза, но быстро отводит взгляд.

– Ничего, милый! – громко отвечает Бетси. – Я сейчас приду!

– Ты кого-то впустила в дом? А? – Тон становится угрожающим: – Ты же никого не впустила, Бетси?!

– Нет-нет! – Она опять ловит мой взгляд. – Я здесь одна!

Мое сердце громыхает. Руки похолодели.

– Бетси, – перехожу я на шепот и дергаю поводок – слава богу, Хэнк понимает и послушно садится. – Бетси, он не должен так с вами разговаривать. Это и ваш дом, почему вам нельзя звать гостей?

Бетси хватает меня за руку и по дорожке вдоль дома ведет на выход.

– До свидания, Лина, – тихо бросает она, открывая калитку.

– Бетси, пожалуйста, если я хоть чем-то могу помочь…

– Бетси!.. Я слышу чужой голос, Бетси! – звучит голос Клиффа в глубине дома. На этот раз даже я вздрагиваю.

Она глядит на меня в упор.

– Кто бы говорил про помощь! Вы, мисс Коттон, для начала разберитесь со своей жизнью, прежде чем совать нос в чужую!

Бетси красноречиво открывает калитку чуть шире.

– Если вдруг передумаете, позвоните.

– Намеков ты не понимаешь, да? Пошла вон! – Команда будто для Хэнка, но вообще – для меня.

– Вы достойны лучшего. Менять жизнь никогда не поздно, Бетси.

С этими словами я ухожу, и калитка тихо запирается за моей спиной.

Меня гнетет, что я так мало могу сделать для Бетси. На следующий день я изучаю социальные службы, помогающие жертвам семейного насилия, но не могу найти ничего специфического для пожилых людей. Я распечатываю контактную информацию наиболее подходящих центров и на всякий случай всюду ношу эту бумажку с собой.

Но проходит неделя, а Бетси все такая же холодная, как и раньше, и каждый раз, когда я пытаюсь с ней поговорить, отшивает меня.

Времени между тем остается немного. В следующие выходные Майский праздник, после которого я вернусь в Лондон, а еще через неделю – выйду на работу. Ребекка уже выслала мне список проектов, которые ждут меня в офисе. Время от времени я перечитываю ее письмо, и такое ощущение, что оно предназначено кому-то другому.

Ладно, сейчас нужно сосредоточиться на финальных приготовлениях к празднику: я заказала поросенка на вертеле; придумала, как закрепить пятьсот фонарей на деревьях вокруг центрального поля, и лично перетащила в городской совет шесть мешков биоразлагаемых зеленых конфетти, которые будут разбрасывать участники шествия, – вот что скрывалось под «блеском» в списке поручений. На мои протесты, что конфетти не вяжутся со Средневековьем, ответ был один: «Это традиция».