«Мама, папа, сестренки, я сделаю все возможное, чтобы вернуться».

— До черного входа дойдешь сама, — шелест бумаг к концу пути просто бесил. Василиса едва сдерживалась, чтобы не вырвать их из рук герцога и не порвать в клочья.

«А чего я хотела? Внимания? Он и так уделил его достаточно. Все в соответствии с договором».

Вася выбралась из коляски и со страхом посмотрела на дорогу, ведущую во внутренний двор. Там, наверное, уже вовсю бурлит жизнь, а она в платье божественной охотницы. Засмеют. Особенно эти кухонные мальчишки.

«Скажу, что примеряла карнавальный костюм», — Вася сняла шлем и обернулась на лорда Ракона: — А коробки?

— Унесу их к себе. Чтобы не было вопросов, — он так и не поднял головы. Хлопнул ладонью по листку, который затрепетал под порывом ветра и собрался вырваться из рук. — Вечером в шесть придешь на мою половину и переоденешься. Не забудь, что в замке ты должна ходить в чепце. Или в шлеме. Выбор за тобой.

Вася застонала и вновь нахлобучила на голову шлем.

— Слушаюсь и повинуюсь.

Она потащилась меж хозяйских застроек, а коляска повезла герцога к парадной лестнице. Василиса не обернулась, зная, что ей в спину не бросят даже мимолетный взгляд. Она ничто для лорда. Служанка, с которой заключили договор. Девица, с которой можно позабавиться.

Однако, доведись Васе оглянуться, она сильно удивилась бы: лорд Ракон, как только коляска удалилась достаточно далеко, швырнул бумаги в воздух, и ни на одной из них не было написано ни слова.

* * *

Две недели назад.

Сразу же после разговора с матерью, когда герцог убедился, что та не замешана в контрабанде магического приворота, Фольк послал Хосефину в покои царевны, чтобы экономка нашла «духи».

Пришлось изрядно потратиться, чтобы выпроводить гостей. Предложение откупиться от разобиженной качерки балом как нельзя лучше послужило целям герцога. Невесты, щедро одаренные деньгами на карнавальные костюмы, отправились прочесывать местные магазины в сопровождении энергичной леди Драгон, а нэн Хосефина спокойно обыскала все потайные места покоев Вейлеры.

— Так это дурман и есть? — Аравай-аба осторожно взял маленький флакон, стоящий отдельно от дюжины других, которые нэн прихватила с собой, не зная, что конкретно ищет герцог.

Собрались друзья в личном кабинете Фолька. Хозяин и гоблин заняли кресла, Индис развалился на диване. Эльф расстегнул рубаху почти до пояса и расслабленно потягивал крепленый напиток. В его бокале звякали кубики льда. В нише у сейфа добротно урчала ледокольница — по прихоти эльфийского принца подобные машинки стояли во всех уголках замка. Истинный сын тенистого Чистого леса, он трудно переносил влажную духоту островного лета.

— Я не буду нюхать, — гоблин передал флакон Индису, быстро отставившему бокал. — Поверю вам на слово. Не хочу увязнуть на острове и стать вечным клиентом «Сладкой попки». Гарем не простит.

— Да, это приворот, — эльф втянул дурманящий запах и закрыл глаза. Уголки его губ поползли вверх. — Правда, весьма странного состава. Несколько отличного от черных свечей.

— Он подсел, — кивнул на глупо улыбающегося принца гоблин.

— Вижу, — Фольк сузил глаза. — Индис, когда ты в последний раз был в борделе?

— Мне не надо туда, — эдьф глаза так и не открыл, — мне дают везде, где захочу.

— И даже в том трактире, где ты перемигивался с подавальщицей?

— Там тоже. У нее большие сиськи, и она невозможно приятно пахнет. Хочу еще.

— Надо спасать друга, — заключил Аравай, отнимая у эльфа флакон. Тщательно закупорил «духи» и положил их в открытую ладонь герцога. — Последи за ним, а я схожу в трактир «В пасти дракона». Надо бы разузнать, что за подавальщицы там работают.

Видя, как быстро эльф сомлел от дурмана, Фольк, подойдя к шкафу, погремел ключами и, выбрав одну из стоящих в ряд бутылочек, щедро плеснул содержимое в бокал друга.

— Снотворное, — пояснил он после того, как эльф отхлебнул из протянутого бокала и, сраженный зельем, повалился на бок. — Пойдем в «Пасть» вместе. А этого запрем в покоях и приставим к двери охрану.

— Да, с него станется пуститься на поиск приключений, — гоблин взвалил бесчувственное тело на плечо.

У Фолька свое до сих болело. «Вывихнул, управляя ящером», — так он объяснил травму друзьям.

«В пасти дракона» было тихо. Если не считать всхлипывающие звуки, которые издавал хозяин трактира, прижатый сильной рукой Фолька к стене собственного заведения.

— Итак, спрашиваю в последний раз, куда делась подавальщица, уединившаяся с Его Высочеством в подсобном помещении?

Выстроившиеся в ряд вдоль противоположной стены служанки, поварихи и мальчишки на посылках уже получили свою долю герцогской любви. С каждым из них провели приватную беседу, в результате которой выяснилось, что подавальщица появилась в заведении вскоре после того, как туда заявились Их Высочества и Светлость, до того ее в «Пасти» никто не видел.

Догадаться, почему трактирщик, знающий своих людей в лицо, допустил до обслуживания постороннего человека, было нетрудно.

— Шлюха ушла сразу после того, как оправила юбки, — просипел покрасневший от натуги мужчина. — И даже за расчетом не пришла.

Уже одно то, что хозяин мог вступить в сговор с хересситой и допустить соблазнение клиента, делало его виноватым по всем статьям, но преступление осложнялось тем, что в трактире была применена магия похоти — а это грозило пожизненным изгнанием с острова. Поэтому трактирщик сопротивлялся до последнего, лишь бы сделать видимость, что все произошло по недоразумению. Кто же знал, что принятая на работу подавальщица слаба на передок?

— Неправда! — подал голос мальчишка из строя. — Она не сразу ушла. И этот бугай видел, с кем она встречалась после!

— Птасек, молчи. Мы потеряем работу, — дернула его за руку стоящая рядом девушка, но было поздно. Мальца понесло.

— А чего молчать? Чтобы он и дальше тебя лапал, а ты вся в слезах домой приходила? Разве же я не вижу!

— Так, — Фольк вытер о носовой платок руку, которой только что душил трактирщика. Хозяин «Пасти» сидел на полу, вытянув ноги, и потирал шею. Его глаза светились дикой злобой. Если бы взгляд мог убить, то сейчас от мальчишки не осталось бы и мокрого места. — Всем перейти в подсобные помещения и еще раз напрячь мозги и вспомнить, кто и что видел в день Забега. А вы, милая нэнни, останьтесь.

Лицо мальчишки шло пятнами. Выпалив обвинения и не сразу поняв, чем они грозят его семье, решимости говорить дальше поубавилось.

— Садись, — герцог выдвинул стул, видя, как дрожит малец. — Рассказывай обо всем и по порядку. Клянусь, никто из вас, — Фольк кинул взгляд на сестру, — не пострадает. Мало того, я найду вам другую работу, если здесь оставаться не пожелаете.