люблю за то, что дала мне надежду. Надежду на то, что я могу быть другим. На то, что с ней я хочу быть другим.

Я хочу обладать ею без остатка. Клянусь, в эту гребанную секунду я хочу заклеймить ее до безумия, но не просто из-за похоти и желания, которое штормит в моей душе, когда я с ней.

Я хочу, чтобы мы создали жизнь. Хочу, чтобы она забрала у меня все, что я ей дам. Хочу кольцо на ее пальце, хочу моего ребенка в ее животе, под ее сердцем. Чтобы ВСЕ ЗНАЛИ, чтобы НИКОГДА у нее больше не возникло мысли быть с другим.

Моя. Без остатка.

Смотрю в ее глаза, на прилипшие к скулам волосы и обхватываю их довольно грубо по привычке. Мой демон спит, но тело не рассчитывает силу. Благо кису заводит моя грубость. Я знаю. Чувствую.

Кусаю пульсирующую венку на шее и перехожу к губам. Не могу сдержаться. Знаю, что мы неосторожны. По-хорошему нужно уйти с этого бордюра, но страх и риск превозносят и обостряют наши чувства до предела. Мы оба в этом сладком безумии. Бегаем по грани, как всегда.

— Отпусти ме… — еще смеет сопротивляться (ага, для виду) Леа. Ее слова переходят в протяжный и нежный стон, как только я загоняю член в ее тесное и горячее лоно. Бархатные стенки сжимают меня в тиски, низ живота напрягается вместе с прессом.

— Твою мать, девочка, — выдыхаю в губы. — Не ломайся. Трахни меня, малышка. Сама. Давай.

Леа качает головой из стороны в сторону. Я рычу, толкаясь в нее, придерживая за бедра. Она мучительно стонет, и я вижу, как она вся содрогается от желания. Ей нужны наши движения. Так же, как и мне.

Но я хочу, чтобы она сама это сделала. Я уже заполучил ее в свои объятия, теперь хочу видеть ее страсть. Я знаю, она может. Пусть воспользуется секундой власти, а потом мы закончим на постели, где я уже смогу вытворять с ней все, что захочу…

Если мы, конечно, не упадем, потеряв голову друг от друга.

— Нет, Кай. Черта с два. Ты меня догнал. Ты ко мне пристал. Ты не увидишь. Я не хочу тебя, — стонет она, кусая губы и возводя глаза к небу. Все в ее теле поет о том, как хочет. Глупая.

— Даже так? — дотрагиваюсь пальцем до чувствительного бугорка меж ее ножек. Она вскрикивает и отрицательно мотает головой.

— И даже так? — рука скользит по ее заднице, и через секунду палец находит вход в «запретную» дырочку. Но в теле этой девушки для меня запретов нет. Она тянется к моим губам, чтобы заткнуть меня, но…

Наши лбы соприкасаются.

— Малышка, давай поработай попкой, — выдыхаю в губы. — Я уже не могу сдерживаться, и если ты этого не сделаешь, увидишь меня в гневе. Ты мне необходима, — плюю на все и обхватываю ладонями ее бедра, и в эту же самую секунду Леа сдается.

Сжимаю ее задницу, насаживая на себя, и она, наконец, начинает двигаться на мне словно ненасытная кошка. Тереться, ласкаться, то ускоряя темп, то вновь замедляя его, вращая своей роскошной задницей.

Каждую мышцу внутри ломит от напряжения, я не могу сдерживаться. Хватаю ее за шею, цепляясь зубами за щеки, губы и линии челюсти.

— Необходима. Мне, — я фиксирую ее задницу руками и начинаю вколачиваться в нее сам до самого конца, до основания.

Наши тела издают звуки страсти, которые не заглушает даже дождь.

— Боже, Кай. Да! Кай, — чуть не плача кричит она. Не замечаю, как валю ее на пол для безопасности и уже трахаю в своей привычной манере — грубо, сильно. Как я и хотел. Забираю без остатка. Моя.

Моя.

Каждый толчок со словом «моя».

Я. Не. Могу. Больше.

— Кай, сильнее. Боже, еще сильнее. Да! Милый, пожалуйста. Кончи в меня. Я твоя, — мурлычет она со стоном и не дает мне покинуть ее тело на самом пике.

Наоборот, прижимает меня за бедра к себе, пока ее бархатные стенки сжимают меня и забирают все, что я ей даю. Изливаюсь в это горячее, теплое тело и теряю голову и дыхание.

Блядь. Какой, на хер, тантрический секс.

Вот где манна небесная. Вот где чертов Элизиум, Олимп и прочее. Мне не хочется петь ей эти оды, но крышу сносит, и я понимаю, что не могу иначе.

Да. Я влип. Сдулся. Стал ранимым. Влюбленным.

И срать мне, кто и что мне скажет.

Я свой выбор сделал. Первый и последний в жизни. Потому что точно знаю, что я из тех людей, кто делает выбор лишь единожды. Я больше никогда не соглашусь на меньшее. Меньшее, чем Леа.

И ни одна девушка в мире не даст мне большего. Я просто знаю это.

* * *

— Богиня, — шепчу, слепо ища ее губы. Лейла дрожит подо мной. Ее нежная кожа покрыта мурашками от удовольствия, что я ей подарил, и дождя, ласкающего нашу кожу.

— Я твоя, Кай, — всхлипывает Леа, на ее ресницах блестят слезы. Почему она выглядит такой несчастной? Ее глаза затуманены пеленой сладострастия, но за ними… я хорошо узнаю это чувство.

В голубых глазах Лейлы сокрыта вина. Чувство вины не отпускает ее, и у меня есть только одно предположение, чего оно может касаться.

Мне не хочется быть говнюком СЕЙЧАС, когда мы ближе, чем когда-либо были. Но злость никогда не спрашивает разрешения.

Моя нежность лишь прелюдия к разрушающей ярости. И если я хочу быть с Леа и в порыве злости не выпустить своего демона и разрушить ее, я должен с ним бороться. Должен.

Но адски неуместный после такого секса вопрос сам срывается с моих губ.

— Моя? Тогда скажи мне правду, Лейла. Я не буду злиться, обещаю. Просто скажи правду, — воображение рисует мне жуткие картины того, как Лейла дрожит под каким-нибудь ублюдком так же, как сейчас подо мной.

Блядь… мерзость. Просто мерзость. Чернота заполняет мое сердце, когда я всерьез допускаю то, что она была способна на такое.

Почему? Кто-то скажет, что она имела право.

Может быть, и имела… тогда пусть скажет праву. И я постараюсь не придушить ее в порыве ревности и злости.

Не получается быть хорошим, блядь. Скажи мне правду, сука, и только попробуй соврать.

Выхожу из нее, мы оба выдыхаем, Леа пытается прижать меня к себе снова, и я блядь… почти готов ко второму раунду, НО… нет.

Нависаю над девушкой, удерживаясь на левой руке, смахиваю со лба влажные