И тут клубы пара, окутывающие брата Григория,разошлись, и его худощавое, но сильное тело стало вполне видно Варлааму. Ни налице – на щеке, ни на теле – возле правой подмышки у него не было ни малыхродинок, ни больших родимых пятен. Еле заметный шрам около шеи да щербинка ворту – вот и все метины. И, сколь мог различить Варлаам, обе руки у этогочеловека были одной длины. Значит, врет он, называя себя Димитрием, ведьПетровский ясно говорил, что видел царевича в Угличе и слышал про его особыеприметы!..

Вдруг в голове Варлаама словно вздрогнулочто-то, а потом мысли потекли с небывалой быстротой. Только сейчас, при взглядена нового претендента, до него дошло, какая такая несообразность заключалась врассказе Петровского. Ведь Григорий – тот Григорий, с которым Варлаам пришел изМосковии! – уверял, что его подменили совсем малолетним – года в два, небольше. А Петровский, побывавши в Угличе, видел пяти– или шестилетнегоцаревича. Именно на его теле были знаменитые родинки, а одна рука была корочедругой.

Но тогда получается, что видел Петровскийподставного ребенка, а не истинного царевича! То есть тот Димитрий, вокругкоторого роятся теперь поляки, словно пчелиный рой вокруг своей матки, и естьподменыш! А этот, с бледно-голубыми глазами и без родинок… да неужто он и естьподлинный царевич?!

И в это мгновение вдруг воскресло в памятиВарлаама некое мимолетное воспоминание… Вечером того же самого дня, когдаПетровский удостоверил личность Димитрия (того, первого… ох, святые угодники,не сбиться бы, не запутаться бы в этих несчетно расплодившихся сыновьях ИванаГрозного!), хозяин Петровского, бойкий шляхтич, покидал Самбор и, конечно,забирал с собой слугу. И Варлаам нечаянно увидел в окошко, как пан воеводаМнишек давал Петровскому большой кошель денег, а тот кланялся и смиренно благодарил.

Опасаясь, что выгодный жених его дочерилишится поддержки недоверчивой шляхты, пан Юрий – а по слухам, он великийштукарь! – мог подстроить это опознание. Мог нанять Петровского, чтобы тотбезоговорочно подтвердил личность царевича и усилил доверие к нему!

Что тот и исполнил. А шляхта, раззадореннаягрядущей трепкой, которую она задаст москалям, ослепленная блеском будущихбогатств, даже и не заметила, насколько не сходятся у Петровского концы сконцами. Ведь каждый видит только то, что хочет видеть, а все эти зажившиеся вСамборе панки хотели видеть в Димитрии именно царевича, царевича, царевича!

Так что пан Мнишек, желая угодить будущемузятю, на самом деле оказал ему воистину медвежью услугу. И подвел его под удар…Особенно теперь, когда появился второй Гришка и второй Димитрий.

– Убей меня пан Бог… – пробормоталВарлаам, который волей-неволей поднабрался-таки польских словечек. – Чтоже это будет?

– Как – что? – заносчиво воскликнулновый Гришка, брызнув сквозь щербинку слюной. – Я, я истинный царевич, иты должен помочь мне изобличить самозванца. Не то…

Светлые глаза его сверкнули лютой угрозой, иВарлаам невольно загородился шайкой.

У него вдруг отчаянно засаднило обожженныеместа. Просто чудо, что сей Гришка не обварил кипятком Варлаамовы детородныеорганы. Ох и натерпелся бы он лютой боли! Оно конечно, монаху эти частиестества почти без надобности, а все же годны порою, когда малую нужду надосправить. Гришка же даже прощения не попросил. Вон какой безумной лютостьюсверкают его бледно-голубые глаза! Дай ему волю, горло перегрызет всем икаждому, кто ему поперек пути станет!

И тут же Варлаам вспомнил первого Григория.Того, с кем бежал из Чудова монастыря. Кто кормил его и поил на свои деньги, акогда их ограбили, безропотно разделял с товарищем голод и холод. Руки утолстого монаха были воистину как крюки, ничего ими он делать толком не умел,разве что четки перебирать, молитвенник листать да исправно подносить ко ртуложку. А Григорий сам работал как проклятый да еще и Варлааму не давал с голодупомереть. Почитал его, как отца родного. Заботился о нем и тогда, и теперь,когда судьба его отметила и вознесла в самые высокие выси. Пусть он и ненастоящий царевич… а впрочем, кому сие ведомо, кроме Господа Бога, ибо онвсеведущ? Варлаам же помнит одно: пути Господни неисповедимы, и ежели онпозволил Димитрию овладеть душами панков, готовых отвоевать для него русскийпрестол, значит, то было угодно Богу. Зачем же мешать промыслу Всевышнего? Аведь именно это пытается сделать новоявленный Григорий…

Да как мог Варлаам поверить ему хотя бы наединый миг, хотя бы на мгновение счесть его истинным царевичем? Ведь это любойи каждый может прийти и назваться Димитрием! Неужто всякому верить?!

Господи, а вдруг ему поверят? Ведь есть люди,которые будут счастливы поставить первому Димитрию палки в колеса.Воспользуются появлением этого нового самозванца…

А вот интересно бы знать: не с его ли помощьюпокушались недавно на Димитрия подсылы Годунова? По счастью, погиб тогдаКорецкий…

Нет, нового Григория надобно из Самбораудалить. И чем скорее, тем лучше. Как?.. Проще всего убить, конечно, ведь он исам готов убить удачливого соперника!

«Ха! – покачал головой Варлаам. –Ничего себе – проще всего убить! Для разбойника с большой дороги – это так. Адля монаха, живущего в Божием страхе и почитающего живую жизнь священною, ибовсякое дыхание славит Господа?» Нет, об убийстве Варлаам не мог и подумать.Ведь он даже комара-кровососа убить гнушался, не шлепал его на теле своем, асгонял широкой ладонью либо сдувал, ибо сказано: «Кто его убьет, тот человечьюкровь прольет!» Ни капли человечьей крови не пролил монах Чудова монастыряВарлаам Яцкий за всю свою полувековую жизнь – поздно и начинать. Значит,надобно от сего опасного Гришки избавиться каким-то иным способом.

Но каким же, каким? Как удалить его изСамбора? Уговаривать бесполезно, добром он не уйдет. Хитростью? Да развеобхитришь такого!

И тут снова в Варлаамовой голове засновали сневообразимой быстротой мысли. Он вспомнил, что здешний лекарь – жид, конечно,ибо все лекари испокон веку жиды, но человек все же хороший и добрый, ибовстречаются и среди этого племени хорошие и добрые люди! – хвалилсянедавно в корчме, что у него есть некое забудящее зелье. Стоит человеку еговыпить – и он на несколько дней начисто забывает, кто он таков есть. И волюсвою совершенно теряет, и можно с этим человеком делать все, что душе угодно.Скажем, вывести его из Самбора и отвести хоть в Украйну, хоть в саму Россию.Даже и до Москвы его можно довести, если почаще давать это забудящее зелье… Ато и до Святой земли!