– Но Иоанн довольно сильно отличается от синоптиков, – возразил я – довольно вяло, ибо сейчас меня уже волновало другое.

– Да, но не настолько, чтобы считать их несовместимыми. – Дэвид подождал ответа, но я молчал, и он продолжил: – А кроме того, на самом деле мы не можем быть уверены, что Иоанн писал в 90–100-х годах новой эры.

– Это еще почему?

– Ученые датируют его Евангелие достаточно произвольно. Многие считают, что оно написано позднее других, просто из-за того, чему оно учит об Иисусе. Они принимают как аксиому, что высокая христология указывает на позднюю датировку.

– А разве нет? – немного оживившись, переспросил я. – Ведь в те времена, когда работали синоптики, высокой христологии у христиан еще не было.

– На мой взгляд, христология и у синоптиков достаточно высока, но пусть так, давай предположим, что нет. Проблема-то остается. У нас есть и более ранние писания, доказывающие, что еще прежде создания Евангелий христиане смотрели на Иисуса как на Бога.

Разговор двинулся в неожиданную сторону, и то, что сказал Дэвид, возбудило во мне любопытство.

– Что за писания?

– Послания Павла.

Дэвид не знал, что этими словами коснулся болезненной темы. Мусульман часто учат ненавидеть Павла, считать его обманщиком, фальсификатором раннего христианства. От всех вокруг, от высочайшего имама нашего джамаата до отца с матерью, я снова и снова слышал, что Павел исказил учение Иисуса и ввел в обман миллиарды людей, убедив их поклоняться смертному Мессии.

Учения Корана и хадисов призывают мусульман почитать Иисуса и его учеников. Эти люди, говорит ислам, были избраны Аллахом, чтобы распространять его истинное учение – включающее в себя и то, что Иисус был всего лишь человеком. Но где-то на заре истории христианства люди начали поклоняться Иисусу. Это – богохульство и анафема. Как такое произошло? Мусульманам не остается иного выхода, как возложить вину на известного и влиятельного раннего христианина, не входившего в круг учеников. И этот христианин – Павел.

Не зная всего этого, Дэвид продолжал:

– Из писаний Павла очевидно, что Иисус был Богом уже для древнейших христиан. Павел начал писать в сороковых годах, примерно за десять лет до Марка. И, например, в одном из самых ранних своих посланий говорит, что Иисус «был образом Божиим», а затем «уничижил Себя» и принял форму человека[72]. А в другом древнейшем послании он разделяет характеристики Яхве между Иисусом и Отцом[73].

– И что с того? – с некоторым раздражением спросил я.

– А вот что: если община уже верила и проповедовала, что Иисус есть Бог в человеческой плоти, нет ничего удивительного в том, что это же верование содержится и в Евангелии, созданном в этой общине. Евангелия необходимо читать в контексте раннехристианской веры, о которой мы узнаем из посланий Павла.

Тут я почувствовал, что с меня достаточно.

– Нет, вот что! – ответил я, повторяя слова Дэвида. – У Марка о божественности Иисуса ничего нет – значит, ее выдумал Павел! Это он исказил учение христиан!

– Боже правый, о чем ты говоришь? – изумился Дэвид.

В ответ я вылил на него те аргументы против Павла, что не раз слышал в хутбе и читал в религиозных книгах.

– Иисус говорил народу, что пришел не нарушить закон, но исполнить[74]. Потом приходит Павел и говорит: Иисус отменил закон! Иисус учил людей поклоняться «Богу моему и Богу вашему»[75]. А потом приходит Павел и говорит: Иисус – сам Бог! Павел взял религию, которой учил Иисус, и превратил ее в религию поклонения Иисусу!

– А с чего ему выдумывать, что Иисус был Богом? – возразил Дэвид; он тоже начал заражаться моим волнением. – Он был иудеем. Лучшим учеником Гамалиила, иудея из иудеев. Зачем ему придумывать такие вещи, что он мог от этого выиграть?

– Дэвид, неужели не очевидно? Павел увидел, что новому движению не хватает вождя. Иисус исчез, а ученики были разрозненны и дезорганизованы и не могли взять на себя бразды правления. Ему нужны были власть и авторитет, поэтому он притворился «учеником», хотя сам с Иисусом даже никогда не встречался, вошел в доверие к едва возникшей Церкви, захватил в ней власть и начал проповедовать собственное учение. А не учение Иисуса[76].

– Ты серьезно? – недоверчиво рассмеялся Дэвид. – Ну ладно. Во-первых, это все равно не объясняет, с чего благочестивому иудею вдруг вздумалось объявить Иисуса Богом. Это было просто не нужно, даже ради борьбы за власть. А во-вторых, мы точно знаем, что не власть интересовала Павла. Ради проповеди Благой Вести он много раз рисковал жизнью![77]

Дэвид повысил голос; как видно, я задел его за живое.

И все же я не отступал:

– Знаешь, Дэвид, иногда случается, что, запутавшись в своей лжи, человек уже не может повернуть назад. Слишком уж глубоко он увяз.

– Запутавшись во лжи? То есть ты говоришь, что Павел был патологическим лжецом? С какой стати?

– Говорю же тебе, он стремился к власти.

– К власти?! – Дэвид уже почти кричал. – Да если бы он стремился к власти, ему надо было просто оставаться на своем месте! Он был лучшим учеником лучшего раввина своего времени! Власть, слава, авторитет – все это было уже у него в руках! Но он от всего этого отказался и пошел совершенно другим путем, выбрал жизнь в бедности и гонениях. За то, что христианство вообще выжило, всем нам следует благодарить Павла и его жертвы!

– Ага, а уж как все христиане поблагодарят Павла, когда предстанут перед Судом и услышат, что из-за него поклонились человеку вместо Бога!

Едва эти слова слетели с моих губ, я понял, что сказал лишнее. Но было поздно – да и я был слишком горд, чтобы извиняться. Я просто смотрел Дэвиду в лицо, ожидая ответа.

Он молчал. Молчал долго. Наконец заговорил – медленно, с усилием, словно процеживая каждое слово через несколько невидимых фильтров: