Не только у меня жизнь сделала крутой поворот. За несколько месяцев до того, перед полетом на очередной турнир ораторских команд, в ожидании самолета мы с Дэвидом обсуждали воскресение. Я высказывался в защиту теории обморока. Дэвид отвечал на это:

– Да ладно, хватит этой чуши! Развести меня хочешь? Не выйдет, меня воспитал трейлер-парк!

Одна новенькая в команде, которую мы почти не знали, внимательно прислушивалась к нашему разговору. Мы и не замечали ее, пока она вдруг не вступила в беседу:

– Вот как? А меня создала эволюция!

Оба мы недоверчиво обернулись к ней. Что такое? Кажется, эта едва знакомая девчонка бросает нам вызов? Был вопрос, по которому мы с Дэвидом вполне друг с другом соглашались: случайная эволюция статистически невозможна. Вместе мы забросали ее аргументами; но она стойко отбивалась. Все выходные мы проспорили с этой девушкой об истине, относительности, Боге, эволюции и науке. Она оказалась остроумной, нестандартно мыслящей – и не сдавалась без борьбы.

Через три дня Мари готова была признать существование Бога, а Дэвид – признаться ей в любви. Два месяца спустя они обручились. Летом 2003 года Дэвид и Мари были уже год как женаты и со дня на день ожидали появления на свет первенца – время, полное радостного волнения. Сидя на оргхимии, мы с Дэвидом готовы были в любой момент сорваться по звонку и мчаться в больницу.

Однако, несмотря и на готовность уйти в любую минуту, и на нашу всегдашнюю склонность перебрасываться записочками и хихикать в кулак, сидели мы в центре лекционной аудитории и в первых рядах, прямо перед носом у миссис Адамски, не более чем в метре от ее кафедры. Я так хорошо запомнил, где сидел, поскольку именно в этом месте мне впервые открылась тайна Троицы – и миг этот навеки запечатлелся в моем сознании.

На экране перед собой мы видели три крупных черно-белых изображения молекулы нитрата. Мы изучали резонанс – конфигурацию электронов в некоторых молекулах. Само понятие резонанса достаточно просто даже для тех, кто не знает химию. Речь идет вот о чем: как известно, любой физический объект состоит из крохотных «кирпичиков» – атомов, а каждый атом – это положительно заряженное ядро и вращающиеся вокруг него отрицательно заряженные электроны. Атомы делятся электронами и таким образом «склеиваются» друг с другом, образуя молекулы. Различные виды расположения электронов в тех или иных молекулах называются резонансными структурами. У некоторых молекул, скажем, у молекулы воды, резонанса нет; другие, как нитрат, изображенный на экране, имеют по три таких структуры или даже больше.

Все это достаточно просто понять, но сложно вообразить в реальности. Миссис Адамски закончила объяснение такими словами:

– Эти рисунки наилучшим образом представляют резонансные структуры на бумаге, однако на деле все намного сложнее. Говоря технически, молекула с резонансными структурами в каждый момент времени является всеми тремя структурами одновременно и никогда не сводится только к какой-либо одной из своих структур.

Должно быть, при этих словах весь курс почувствовал то же, что и я, потому что миссис Адамски повторила:

– В каждый момент времени в молекуле присутствует не какая-то одна структура, а все три.

Тяжелое молчание было ей ответом.

– Но об этом не беспокойтесь, – подбодрила нас миссис Адамски. – На экзамене вас будут спрашивать только о том, что можно нарисовать.

По аудитории пронесся вздох облегчения.

Но я облегчения не почувствовал. Я повернулся к Дэвиду; тот пожал плечами и снова перевел взгляд на преподавательницу, уже перешедшую к следующей теме. Я же никак не мог отделаться от ее слов. Для меня словно бомба над ухом взорвалась. Неужели никто больше из целого курса этого не заметил?

Как может молекула быть одновременно несколькими структурами – разными структурами – и одной? Мы ведь говорим не о признаках. Например, бифштекс может быть одновременно толстым, сочным, вкусным, хорошо прожаренным и так далее – но это другое.

Здесь речь о структурах и электрических импульсах, существующих в пространстве. То, что сказала преподавательница – это все равно что сказать: «Набиль ест бифштекс в Техасе и в то же самое время тот же Набиль дремлет в гамаке на Карибских островах». По отдельности и то, и другое замечательно, но вместе… одновременно… как? Это же просто бессмыслица!

Я был в смятении – и еще более поражен тем, что, казалось, никого, кроме меня, это не волновало. Все просто принимали это как должное. Я обвел аудиторию неверящим взглядом, пораженный ее равнодушной слепотой.

Или… может быть, это не слепота? Мы здесь изучаем очень сложную и специфическую науку, описывающую мир атомов. На этом уровне происходят вещи, которые, если попытаться вообразить их на нашем, человеческом уровне, не имеют никакого смысла. Даже простая, казалось бы, идея атомов, стоит о ней задуматься, ставит в тупик. Ведь что она означает? Что стул, на котором я сижу – вовсе не твердый предмет, надежно поддерживающий мой вес. Фактически он – почти пустое пространство, лишь на малую часть заполненное крошечными частицами, движущимися с непостижимой скоростью. Если попытаться это себе представить, это выглядит каким-то безумием; однако так устроена наша Вселенная, и нет смысла об этом спорить.

Я снова обвел взглядом других студентов, приходя к выводу, что ошибся. Они не принимают, слепо и равнодушно, какую-то ерунду. Они просто раньше меня поняли, что не все истины о нашей Вселенной легко понять и уложить в сознании.

Взгляд мой остановился на экране с тремя изображениями молекулы. Я пытался совместить все, что узнал, и понять. У каждой молекулы нитрата три резонансные структуры в одно и то же время. Три разные, отдельные структуры. И в то же время они – одно. Три в одном. Три – одно.

И вдруг в мозгу у меня словно что-то щелкнуло. Если уж в нашем мире существуют вещи, способные, пусть и непостижимым для нас образом, быть тремя в одном – почему это невозможно для Бога?

Выходит, и идея Троицы вполне может быть истинной! Я покосился на Дэвида… и промолчал.

Позже я вновь обдумал доктрину о Троице, уже с этой новой точки зрения. Что имеют в виду христиане, когда говорят, что Бог – это три в одном? Три – чего, в одном – чем? Я взял книгу Джеймса Уайта под названием «Забытая Троица», которую когда-то уже просматривал и отложил, и начал читать. Теперь, когда я понял, что троичное единство возможно, то, о чем писал Уайт, обрело для меня смысл.

Учение о Троице гласит, что Бог – это три личности в одной природе. «Природа» и «личность» – не одно и то же, а значит, в понятии Троицы нет внутреннего противоречия. Это можно объяснить так: я человек, это моя природа.